И нельзя было даже сказать, что прогнозы эти были куплены или проплачены. Большая их часть была составлена независимыми социологами. Просто крестьяне империи за две тысячи лет научились не очень-то доверять власти, и когда к ним в село приезжал независимый социолог на новенькой машине и с новеньким компьютером, они старались отвечать на его вопросы так, как будет приятно независимому социологу. Крестьяне боялись, что если они будут отвечать неправильно, то вместо независимого социолога приедут «желтые куртки».

Впрочем, Ассалахской компании выборы принесли кое-какие проблемы. Ашиник слишком часто давал интервью для экрана и сети, и если его высказывания по отношению к иномирцам были в целом корректны, то именно на примере Теренса Бемиша он разъяснял особенности коррупции в империи. Это не прибавляло здоровья котировкам компании, и рост их заметно отставал от роста общего фондового индекса.

Но самое страшное для Бемиша было то, что благодаря выборам поссорились Шаваш и Киссур – два человека, которые очень много значили для планеты и не меньше – для самого Бемиша. Разлад начался исподволь, с того момента, как Киссур открыто заявил, что он против всяких выборов.

Шаваш – наоборот. Когда государь сказал в лицо Шавашу, что никогда не назначит его первым министром, Шаваш понял, что он может стать первым министром только по воле народа.

Почти немедленно, торопясь и лихорадочно поспешая, Шаваш бросил все свои силы и средства на раскрутку пиар-кампании и создание собственной партии. Методы Шаваша были сколь первобытны, столь и действенны. Двери особняка министра финансов были распахнуты для нищих; день и ночь в них раздавали бесплатную похлебку и пироги.

В это время принимали закон о минимальной заработной плате. Молочный брат государя Ишим, исполнявший обязанности первого министра, настаивал на пятидесяти ишевиках, Шаваш – на восьмидесяти. Ишим настоял на своем. Тогда министр финансов Шаваш возвестил, что он из своего кармана доплатит недостающую сумму тем работникам столицы, кто получает меньше восьмидесяти ишевиков.

Дважды на Шаваша совершались покушения. Трудно сказать, подлинные ли то были покушения или нет, но, без сомнения, Шавашу они пошли только на пользу: он стал единственным человеком, противостоящим сектантам, и таковым воспринимался и благонамеренными людьми, и иностранными инвесторами.

Разрыв между Шавашем и Киссуром, которые вполне могли уживаться при императорском дворе, стал неизбежен, как только первый превратился в главу партии «Вейский демократический блок», а другой – в человека, считавшего демократию несусветной глупостью, пригодной для империи не больше, чем меховая шуба – для тридцатиградусной жары.