– Это яшмовый араван сопровождал Киссура в столицу, и это яшмовый араван научил его, что говорить государю. Разумеется, он не мог предвидеть, что Киссур сумеет подавить бунт – такие вещи даже бесу нельзя предвидеть, – но он знал, что бунт в столице повлечет за собою бунты в провинции, а так как наместник Ханалай понимает пути, которыми ходит душа народа, он попросит поддержки у какого-нибудь святого, а этим святым может быть только яшмовый араван. Что же, что он отказывается? Покочевряжится маленько – и согласится…

«Арестовать, – крутилось в голове у аравана, – арестовать и представить Арфарре… постойте, да ведь его уже арестовывали: стало быть, он уже здесь как агент Арфарры. Или нет, он же умер, – это тогда, стало быть, чей он агент?»

А Шаваш, как ни в чем не бывало, взял грязной лапой кувшин, налил в пузатую чашку вина, выпил и сказал:

– Яшмовый араван – не человек, а бес.

– То есть как это бес? – изумился Фрасак.

– Очень просто. Помните, как разметало по бревнышку Белоснежную управу. А как он кошечкой оборачивался? По воздуху летал?

Араван Фрасак смутился.

– А теперь подумайте, – продолжал Шаваш, – что будет, когда во главе восстания станет человек, который может испепелять стены и оборачиваться кошечкой, а? Кто через три года будет первым министром?

Шаваш, не мигая, глядел на Фрасака, и несчастного аравана вдруг начала бить крупная дрожь. Как-то сразу он понял, что никакой арест этого отощавшего беглеца с безумными золотыми глазами ничем ему не поможет. Да, да, не поможет! Страшный инспектор, шельма, интриган и взяточник, опять вывернется, как вывернулся он неведомым образом из-под «парчовых курток», и не только в столице аравана не похвалят за этот арест, а наоборот, Шаваш как-нибудь так извернется своим языком, что он же, Фрасак, пострадает…

И подумал араван тоскливо, что вот – это перед ним сидит настоящий бес, а то и покойник, отпросившийся на волю, а яшмовый араван – тот никакой не бес, и не надо перечить…

– Хорошо, – сказал жалким голосом араван Фрасак, – что я должен делать?

Этой ночью Шаваш засыпал спокойный и сытый. Блеф удался. Глупый Фрасак не арестовал его, глупый Фрасак перепугался и разинул рот. Яшмовый араван надеется быть советником над Ханалаем! Ну что же: завтра яшмовый араван получит самое большое удивление в своей жизни.

* * *

За завтраком у горшечника Бьернссон был рассеян: было ему тоскливо и плохо, и не радовала его ни резная листва на заднем дворике, где пышная хозяйка подала чай и теплые лепешки, ни запах теплого хлеба, подымающийся согласно изо всех дворов предместья, ни радостный крик пестрого петуха.