И боцман еще что-то говорил, но Рыжий уже этого не слышал, ибо он стремительно сбежал по трапу, вошел к себе в каюту…

Тьма. Тишина. Хронометр тикает, Вай Кау спит, мерно сопит. Рыжий зажег фонарь, полез за пазуху, обжегся об монету… Замер. Негромко окликнул:

— Кау!

Вай Кау перестал сопеть.

— Вставай!

Вай Кау поворочался, затих. Рыжий вытащил лапу из-за пазухи, подул на обожженные пальцы, сел к столу и тихо сказал:

— Большая неприятность, Кау.

Адмирал, не поднимая головы, спросил:

— Небось хронометр в порядке?

— Да! Нас просто отнесло на юг. Но отнесло невероятно далеко. Вот почему солнце зашло на восемь минут позже: другая сторона, другое полушарие и ни одной прежней звезды на небе. Ты представляешь?!

— Нет, — адмирал наигранно зевнул. — Не представляю. А ты, друг мой, похоже, не на шутку растерялся. Я не ошибся, а?

— Нет, не ошибся! А ты… А ты… Паяц!

— Вот даже как! — Вай Кау сел и потянулся, снял и надел очки, вновь снял, сказал: — Зажги огонь, мне ничего не видно.

— Что?! — не поверил Рыжий и вскочил…

— Да! — тихо, зло сказал Вай Кау. — Мне темно. Зажги огонь, я говорю.

— Но он… и так горит!

— Вот как?! Тогда совсем забавно! — Вай Кау снова снял очки и проморгался, и головою поводил… и замер, зло спросил: — Где он?

— Кто?

— Да огонь!

— Он на столе. А где ему еще быть? Вот, хочешь, поднесу…