Но, к ее сожалению, все, что происходило сейчас на небольшом лугу без названия у тихого городка, единственной достопримечательностью которого была близость к большому торговому тракту, не являлось сном. Люди падали и умирали на самом деле. Девушка загоняла вглубь сознания ужас от того, что происходит вокруг нее, и продолжала вести бой. Не потому, что от их победы или поражения зависела судьба королевства, а лишь по той причине, что от исхода сражения зависела жизнь одного-единственного человека. И если она сдастся, позволит себя изрубить на куски, Литари никогда не сможет обрести то, в чем ей навсегда отказано. Нормальную жизнь. А она… она не получит своего шанса умереть по-настоящему. И за это также стоило сражаться.

Это было странное ощущение. Ощущение крови, заливающей тебя с ног до головы, власти над людьми, отчаянно пытающимися противостоять тебе и все-таки погибающими под ударами твоего меча. Их было много, но на ее стороне было одно неоспоримое преимущество: она не уставала, не слабела от ран и, не прикладывая особых усилий, прорубала кольчуги, нанося смертельные удары. Люди не противники жрице, даже молодой и неопытной. Вот только почему-то хочется кричать от ужаса, глядя на разрубленные едва ли не пополам тела и воющих от боли раненых, лишившихся под ударами твоего меча конечностей. Это страшно, но даже остановиться, просто замереть на месте ты не в состоянии: что-то гонит тебя вперед, заставляя нападать и защищаться, и уже не хочется знать, почему именно ты не позволяешь себе прекратить это, ради чего гибнут люди, и ты пьянеешь от запаха свежей крови, заливающей твои руки до плеч. И это гораздо лучше – не думать. Тогда остаются лишь инстинкты, и ничто, кроме вбитых на десятках тренировок движений, тебя не интересует. Так спокойнее, хотя все равно страшно.

Сражение закончилось как-то незаметно. Просто в одно мгновение Снеара поняла, что на нее никто не нападает, и все. Жрица опустила мечи и позволила себе оглядеться по сторонам. С огромным трудом ей удалось сдержаться и не броситься бежать все равно куда – только бы подальше от раскинувшегося на летнем лугу филиала преисподней. Картина поля боя до боли напоминала то, что она видела в Глосаше. Но если там повсюду лежали только мертвые тела, то здесь все было гораздо хуже. Живые и мертвые смешались в какую-то чудовищную кучу, где было невозможно определить, кто перед тобой – друг или враг, и жив ли этот кто-то или уже умер от ран. Всюду была кровь, превращавшая истоптанную землю в грязь, и над всем этим ужасом стоял жуткий многоголосый крик боли. Девушка почувствовала, как от всего увиденного у нее кружится голова, хотелось бросить оружие и просто зажать уши руками, чтобы не слышать этого кошмарного воя, но сделать это было никак нельзя.