Так, спираль коридора сужается. Нет больше дверей, но снизу струится тусклый свет, в стенах — пустые ниши. Из глубины вьется чем-то волнующий запах плесени, неясный и неприятно слащавый.

А вот эта ниша не пуста. Сперва Джейм показалось, что там стоит статуя в измятом пышном убранстве, под маской чеканного золота. Потом она заметила белые кости, пробившие красно-коричневую усохшую плоть мертвых пальцев. На косяке было вырезано незнакомое имя, давно минувшая дата и ранг: Верховный Жрец. Дальше каждая ниша была снабжена подобной надписью, и ее занимал подобный обитатель.

Джейм уже видела что-то такое, спускаясь в тайную библиотеку под храмом Горго в Тай-Тестигоне. Там было противно. Здесь — непристойно. Кенцирских мертвецов предают огню. Пока сохраняется хоть одна кость, душа держится в ней, не в силах вырваться, она нага перед тремя лицами бога. Сбежать от ненавистного божества и контракта, навязанного им, — последний акт неповиновения кенцира, как честь — первая обязанность его жизни. Но жрецы, видимо, считают по-другому. Однако Джейм, робко проходя вдоль этой зловещей шеренги, заметила, что за последние тридцать-сорок лет никто не присоединился к ряду мумий.

Душок стал сильнее, но почему-то казался менее отвратительным. Это не обязательно к лучшему. После двух лет разделения чувств с Журом Джейм стала находить некоторые чрезвычайно странные ароматы весьма аппетитными. Хотя тут больше ощущается свежая зелень, чем плесень. Так глубоко под землей? Неужели жрецы настолько перевернули свой мир с ног на голову?

Потом девушка услышала медленный звук глухих ударов и голос, тонкий от изнеможения и безнадежности.

— Впустите меня, — бубнил он снова и снова. — Впустите меня.

Узкий проход свернул налево к подножию лестницы. Здесь было светло. Джейм осторожно продвинулась вперед, остановилась, огляделась. В конце зала к двери прижался Киндри, слабо колотя по дереву окровавленными кулаками. Над ним висел гобелен, на котором пламенели белым цветы, такие же белые, как волосы шанира. Свет исходил от них, нет, проникал сквозь них. Это совсем не ткань, а окно, прорезанное в дверях. С той стороны бушевало весеннее цветение, это был тайный сад Готрегора.

Невозможно, невероятно, кроме, кроме…

В этом саду умерла Тьери, там все еще висит ее ветхое мертвое знамя, и там родился ублюдок Норф. Иштар запер от Киндри образ его души, с тех пор он не может вылечить даже свои кровоточащие руки. Джейм не умела входить в чужие образы душ, но в замке вольверов она, несомненно, проникла к своему брату. Возможно потому, что они близнецы. Киндри должен быть тоже очень близок ей по крови, она так и предполагала, и вот она, неприглашенная, стоит на пороге его души.