Напротив дверей чадил очаг, отбрасывая неуверенные отсветы на низкие потолочные балки и осевший пол, на котором располагалась карта Ратиллена, слепленная из материалов, собранных по крупицам в каждой части этого мира, — холмы из обломков скал, плодородные равнины из черного перегноя, песчаные пустыни, реки и моря в каменных и коралловых руслах. Прижав сюда ухо, Земляная Женщина могла слышать все, что происходит далеко-далеко, как прошлой зимой, когда Марк интересовался, что творится в Заречье.

Карта выглядела гораздо больше, чем запомнилось Джейм со времен Пештара, в нее можно было бы войти здесь, в Киторне, и выйти где угодно в Ратиллене. Да, странно все, странно. Но она казалась и менее устойчивой и надежной, чем прежде, некоторые куски были грубо изменены, — возможно, работа предвестий или сопровождающих туман подземных толчков.

— Леди! — снова раздался скулящий голос Серод а.

У очага, сторонясь от света, скорчилась жалкая фигурка.

Джейм ступила на грязный пол и чуть не потеряла равновесие. Восточная сторона карты зыбучим песком стекала как будто в дыру в полу. Хорошая западня неосторожным. Перешагнув опасное место, девушка стала огибать комнату, у которой словно и не было стен, пространство ограничивала сама ночь, на краю которой сгрудились неподвижные, наблюдающие силуэты, черные на фоне россыпи звезд.

«Не смотри на них, не смотри…»

Не одна, а две пары глаз ждали у очага; не одна, а две фигуры, прижавшиеся друг к другу. Ей наверняка знакомо это худое остренькое лицо, хотя у него никогда не было столь длинного носа.

— Надо же, Серод, где ты достал такую морду… и этот хвост?

Южанин, зарычав, показал белые клыки:

— Не спрррашивай!

Хрупкая девочка крепко обвила руками его шею — так сидят с собакой, которой доверяют всецело. Ее глаза блестели диким огнем, но это не была маленькая чертовка-служанка Земляной Женщины, давшая Джейм медальон иму в Пештаре. Джейм пощелкала пальцами перед лицом девочки:

— Лура, ты меня слышишь?

Дочка Калдана моргнула и улыбнулась:

— Ой, это ты! Теперь опять начнут происходить всякие штуки?

— Весьма вероятно, — проворчали с другой стороны очага.

Там, в сумраке, сидел кто-то очень большой. Пламя выхватывало из полутьмы изогнутые, как сплетенные дубовые корни, линии кресла. Белые, будто кость, спицы мелькали, позвякивая, в руках, едва ли менее узловатых или менее крепких, чем кресло. Джейм еще не видела, что там вяжут, кроме того, что рукоделие, кажется, живое.

— Земляная Женщина, — проговорила она и отдала сидящей фигуре самый вежливый, хоть и подрагивающий салют. — Честь быть с тобой в твоем доме.