Там ничего не было. Совсем ничего. Пусто: тёмная комната с толстым слоем пыли на полу, тухлый запах плесени от старых портьер, которые, видимо, просто забыли снять, когда выносили мебель. Окнами комната выходит во внутренний двор, и сюда не проникает даже лунный свет. Темно, невыносимо душно, очень тягостно.

И пусто.

Почему ты так хочешь казаться сильной, милая? Я не знаю, плакать или смеяться… над тобой.

Я запер дверь, не потревожив слой пыли на пороге, хотя знал, что у замочной скважины останутся следы. Положил ключ в нашей спальне, на столик у изголовья. Так, чтобы ты сразу увидела, как только войдёшь.

Ты вернулась следующим вечером, до наступления темноты.

Отголосок твоих шагов я услышал ещё в коридоре. Звучно. Размеренно. В полной тишине. Ты мечтаешь быть сильной, как мужчина, но твои сказки такие женские.

Ты распахнула дверь. Встала на пороге. Вся в чёрном, чёрные волосы рассыпались по плечам, тлеющие угли глаз, в руке – хлыст. Моя чёрная вестница смерти. Чёрная вестница моей смерти.

Взгляд в лицо, в душу. Вопрос, готовый сорваться с губ.

Но это моя сказка, милая.

– Ты!.. Как ты могла?! Что это значит?! Откуда это?

Я вскочил, я кричу, трясясь от ужаса так правдоподобно, что ты веришь мгновенно. Угли в твоих глазах гаснут, рука с хлыстом замирает.

– Что?..

– Ты мне скажи, что! Что в этой комнате?! Как это понимать?!

– Что?.. – повторяешь ты одними губами, иссиня-чёрными в полумраке.

– Скелет! В той комнате! Только не говори, что ты не хотела, чтобы я вошёл туда! Ты сама прислала мне ключ!

– Я… – ты слабеешь, тяжело приваливаешься плечом к стене; ты, конечно, собиралась сказать, что не присылала никакого ключа, но теперь это уже не важно. – Я…

– Ты! Отвечай! Чей это скелет? В той комнате? Чей?