Земохцы молча слезли со своих лошадей, стянули с седла своего отбивающегося вожака и одним ударом отсекли ему голову. Сефрения, которая обычно при такой жестокости чувствовала отвращение, сейчас смотрела на все происходящее не меняя выражения лица.

— Именно так, — сказала она бесстрастно. — Теперь уберите то, что от него осталось, как велит обычай, и продолжайте ваше дело.

— А… э… Грозная Жрица, — вымолвил один из них. — Но у нас теперь не вожака.

— Ты об этом сказал… Ты теперь и будешь вожаком. Будешь служить верой и правдой — тебя наградят, а если нет — тебя ждет суровое наказание. А теперь уберите эту падаль с моей дороги. — Она тронула Чьэль ногами, и стройная белая кобылка двинулась вперед, аккуратно обходя лужи крови на земле.

— Однако, быть вожаком у земохцев весьма опасно для здоровья, — заметил Улэф Тиниену.

— Да, пожалуй, — согласился Тиниен.

— Тебе необходимо было так поступить с ним, — запинаясь спросил Сефрению Бевьер.

— Да. Земохца, оскорбившего жреца, неминуемо ждет наказание, а наказание в этой стране только одно.

— А как ты сделала, чтобы эта твоя змея двигалась? — с легким испугом в глазах спросил Телэн.

— Я ничего не делала, — ответила волшебница. — Это просто кажется, что она двигается.

— Так значит, она его не укусила бы?

— Конечно. Но он бы наверняка решил, что укусила, и результат был бы тот же. Сколько нам ехать по этому лесу, Спархок?

— День, — ответил он. — Мы повернем на юг на восточной окраине леса — как раз перед горами.

После случившегося все ехали молча, смущенные недавним поведением Сефрении. Ее безумная, безудержная жестокость, проявившаяся при встрече с земохцами, не вязалась с ее обычной мягкостью и чувствительностью. Все были даже слегка напуганы происшедшим и ехали через темный лес в подавленном молчании, бросая частые взгляды на стирикскую волшебницу. В конце концов Сефрения не выдержала и дернула поводья.

— Вы прекратите в конце концов? — сказала она едко. — У меня, знаете, пока не выросло второй головы. Я изображаю из себя земохскую жрицу — и веду себя точно так, как вела бы себя жрица Азеша. А когда приходится изображать чудовище, приходится совершать и чудовищные поступки. Все поняли? А теперь поехали дальше, и пусть Тиниен расскажет всем какую-нибудь историю, чтобы отвлечь от неприятных мыслей.

— Хорошо, матушка, — согласно кивнул миролюбивый дейранец. Спархок заметил, что все стали обращаться к Сефрении не иначе как «матушка».

К ночи все встали лагерем в лесу и на следующий день продолжили путь под все еще пасмурным небом. Небольшой отряд пробирался через мрачный лес, и чем дальше, тем становилось холоднее. Когда они достигли восточной опушки леса, то повернули на юг, не выезжая из-за деревьев, чтобы не покидать своего укрытия.