— Пусть принесут лопаты и выкопают тушу.

— Ага, разбежались они нам копать. — Жар всмотрелся в кусты и презрительно сморкнулся. Весчане поспешили получше прикрыться ветками.

— Пообещай за труды шкуру. Тогда они никому о нас не расскажут — мол, сами собрались и упокоили зверюгу, храбрецы-удальцы. А иначе раззвонят на всю округу.

Парень скривился — ему совсем не хотелось иметь дело с этими подлецами, да еще одаривать их. Но уж больно завистливые и досадливые у них рожи, такие вмиг заложат.

— Эй, ребята! — с отвращением окликнул вор. — Подзаработать не хотите?

Весчане вернулись быстрее, чем если бы за ними гнался шош. Из промыслов у них в Шошенке только мародерство и было.

Выслушав дело, мужики радостно закивали. Один побежал в веску за лопатами, а двое сразу принялись за работу, пока рогатинами и руками. Собаки увивались рядом, помогая лапами; иногда увлекались, начинали теребить шоша за шкуру, но мигом огребали пинка и сочной ругани. Свое ж уже, жалко!

Друзья тем временем собрали разбросанное добро и навьючили на корову.

— Везучая ты скотина! — Жар подвесил печальной Милке торбу с зерном. Останки его коровы продолжали торчать из земли, как невиданное дерево с пегим бочкообразным стволом и пятью ветками.

— Поди хоть говядины из нее нарежь.

— На кой? По такой жаре далеко не увезем… если она уже не завонялась.

— Подкопти над костром. Нам все равно ждать, пока мужики шоша не обдерут.

— Зачем?

— А безоары?

— Да ну их, пусть тоже забирают, — отмахнулась Рыска, которой не терпелось отсюда убраться.