Альк, впрочем, и за обедом к еде почти не притронулся. А сейчас сидел, положив на колени меч, оценивающе трогал пальцем кромку и морщился.

— У тебя оселок есть? — хмуро обратился он к развалившемуся под дубом вору.

— Только для ножа, короткий.

— Давай.

Жар вытащил из сумки молочно-белый осколок камня, бросил Альку. Тот не глядя поймал.

— С кем ты сражаться-то собрался?

— Просто неуютно без оружия. — Саврянин зачиркал оселком вдоль лезвия, быстро и умело. Искры звездной пылью посыпались в траву. — Жалко, что девка свое рубище в кормильне бросила.

— Почему? — удивилась Рыска.

— Пустил бы мечу на обмотку. А так придется… — Альк не успел договорить, как девушка была уже на ногах, с распростертыми руками загораживая навьюченную корову.

— Платье не дам!!!

— А что дашь?

— Ну… носок могу, — решила пожертвовать малым Рыска. Не доверяя саврянину, девушка сама полезла в котомку и вытащила тот, что без пары.

— О Божиня, и тут собачки. Чтоб ноги меньше прели? — Но осмотр носка Алька, в общем, устроил. Длинный, связанный из толстых шерстяных ниток, он вполне мог надеваться вместо валенка, особенно если под лапоть.

— Я вот только одного не понимаю. — Жар сощипнул чахлую ромашку и безжалостно обдирал ей лепестки, на что-то гадая. — Чего бы вам, путникам, не меняться? Полгода один крысой побудет, полгода другой, чтоб никому не обидно было.

Альк угрюмо хмыкнул:

— «Свеча» обычно сходит с ума уже через несколько недель.

— А ты сколько ею пробыл?

— Месяц… может, чуть больше.

— То есть несколько недель всяко прошло? — уточнил Жар.

— Я в порядке, — огрызнулся саврянин. Снова проверил кромку и поморщился, на сей раз удовлетворенно.