«Наверное, Око там», – решил ийлур.

Он еще раз окинул взглядом плетение свинцовых ветвей.

Тишина.

И было не похоже на то, что в этом саду его поджидают сколь-нибудь серьезные враги… Хотя – кто может до конца познать сумерки?

Лан-Ар сбросил вниз конец веревки и, упираясь ногами в стену, начал спуск.

Он скользил все быстрее и быстрее. Тело исполнилось легкости и силы, Лан-Ар почти парил в воздухе, едва касаясь носками сапог кладки и почти разжимая пальцы. Потом ийлур спрыгнул на базальтовую плиту, быстро огляделся – снова никого? – и побежал.

Он несся, разбрасывая руками надоедливые тонкие ветви; они протяжно звенели, как звенят, встречаясь, мечи, но Лан-Ар уже не обращал внимания. В висках ухала кровь, каждый вздох обжигал легкие, но при этом ийлур почти не чувствовал, как ноги касаются земли. В душе, словно выброшенная на берег рыба, билось ликование – «Я дошел!» – и тело было готово взлететь, подняться и над Садом, и над Лабиринтом Сумерек. Вверх, к ярким золотым звездам.

«А как же Нитар-Лисс?»

Лан-Ар ухмыльнулся.

Ийлура отправилась прямехонько к Шейнире, и ей там самое место. Да он же, как ни крути, сделал доброе дело, избавив Эртинойс от такого создания, как Нитар-Лисс!

«И сам стал таким же?» – усмехнулась… Теперь уже Мать Синхов. Ее Претемное Величество никак не желало оставлять свою жертву.

«Заткнись», – зло подумал Лан-Ар.

И все вдруг пропало – ощущение полета, дивной силы и легкости в каждой мышце. Осталось только разочароваие оттого, что все так быстро закончилось.

Но – он стоял у подножия холма, на котором росло дерево, тянулось к лживому – как многое в Лабиринте Сумерек – небу.

Терпеливо взрощенное Санаулом, странное это было дерево. Не ствол, покрытый корой – а словно переплетение толстых свинцовых цилиндров, расходящихся во все стороны голыми ветвями. Хотя… Нет. Кое-где позвякивали… даже не листья, а маленькие темные кристаллы, кубики, такие же свинцовые, как и ствол.

«Привет тебе, странник Лабиринта», – услышал ийлур.

Что-то мягкое, словно перышко, коснулось щеки – и тут же исчезло. Ветви дерева вздрогнули, подались было к Лан-Ару – и замерли на пол-пути.

Лан-Ар растерялся. Он хорошо помнил, что пришел за Оком Сумерек – но просто стоял перед священным древом и не знал, что делать дальше. Смотрел, как луна бережно оглаживает витой ствол, и как невесомая вуаль звездного света лежит на корявых и как будто уставших ветвях.

А дерево, на миг проснувшись, снова дремало в ладонях мира. Ему совершенно не было дела до жалкого смертного, замершего у корней, но даже спящее, неподвижное и древнее оно заставляло преклонить колена.