И подавился собственным воплем, который плеснул из горла горячими кровавыми сгустками.
«Но почему?» – ийлур разжал пальцы.
Да, оно лежало в его руках, словно драгоценное яйцо в гнездышке. Око Сумерек, алмаз-тысячи-граней. Впитывая свет неба, разгоралось злым алым светом.
– Я становлюсь богом! – прохрипел ийлур, вновь сжимая сокровище.
«Ийлуры не летают, запомни это».
И вместе с торжеством его захлестнула боль. Необъятная, как само небо над Эртинойсом, как сами боги – которых никогда не познать до конца, ибо познав правящего каждый смертный мог бы ему уподобиться.
«Неужели быть богом так больно?» – успел подумать Лан-Ар.
И закричал, потому что не мог терпеть.
Око Сумерек мигнуло и погасло, превратившись в сгусток кромешной тьмы.
А еще через мгновение не стало и самого Лан-Ара.
* * *
Задыхаясь, Эристо-Вет подбежала к поникшему – как будто осиротевшему – древу. У его корней, отливающих тусклым свинцовым блеском, дымилось нечто, мгновением назад бывшее ийлуром. Тело не утратило формы, но почернело, обуглилось. Страшные неживые руки продолжали сжимать Око Сумерек. Божественный кристалл тоже умер: ни одной искры не отражалось в его гранях; свет как будто тонул в пористом камне, проваливаясь в бесцветное ничто.
Эристо-Вет охнула.
Хотела было выхватить Око из обугленных пальцев Лан-Ара, но вовремя спохватилась. Она, провались все к Шейнире, опоздала… На считанные мгновения, но все же – этого с лихвой хватило беглому рабу Ин-Шатура, чтобы уничтожить и Око Сумерек, и себя самого.
«Уничтожить?!! Но как же…»
Эристо-Вет замерла над останками, разглядывая алмаз Санаула.
Ин-Шатур писал в дневнике, что овладевший камнем станет
Ийлура с надеждой взглянула на древо – вдруг оно что-нибудь подскажет? Но, расставшись с Оком Сумерек, древнее создание Санаула молчало.
Эристо-Вет склонилась к изменившемуся алмазу, ставшему похожим на кусок черствого хлеба. Может, еще не поздно?..