– Я внук Петра Леонидовича, хозяина этой квартиры!
– Ага, а я его двоюродный племянник…
– Я – Петр Михайлович Кондратьев!
– Врешь!
– У меня паспорт с собой! Могу показать.
– Хорошо, показывай. Только не вздумай делать резких движений! В случае чего стреляю без предупреждения…
Черт, неужели правда? Внук дяди Пети, а Данька на него – с пистолетом…
– Вот, пожалуйста.
Приставив ствол «Беретты» к затылку подозрительного внука – чтоб не вздумал рыпаться! – Данька взял документ. Вновь разорвал дистанцию, отойдя на три шага. Раскрыл паспорт. «Кондратьєв Петро Михайлович… 17 березня 1969 року…»
Фотография.
– А ну-ка, повернись. Медленно!
Франт повернулся не просто медленно, а очень медленно. Черепаха бы обзавидовалась. Не опуская пистолета, Данька дотошно сличил его лицо с фотографией. Русые жиденькие волосы зачесаны назад, щурятся водянистые глаза, губы нервно подергиваются. Рыхлый, пористый нос, под носом – жалкая поросль, которую язык не поворачивается назвать усами. То ли дело у дяди Пети усы!.. Но, к сожалению, семейное сходство налицо. И роста высокого, как дед. А вот брюха такого у дяди Пети никогда на было. Брюхо оттопыривало дорогую темно-синюю рубашку, натягивало кожаный ремень-«плетенку», грозило выскочить из штанов и удрать подальше от грозного пистолета.
– Убедились?
– Убедился. Держи свой паспорт.
Данька протянул документ Кондратьеву-младшему. Убирать пистолет он, однако, не спешил. Не нравился ему этот человек. И на «вы», несмотря на заметную разницу в возрасте, обращаться к внуку не хотелось.
– Как ты здесь оказался, Петр Михайлович?
«Стреляли!» – услужливо подсказала память голосом Спартака Мишулина из «Белого солнца пустыни».
– Это не ваше дело!.. – Внук вспыхнул и погас, косясь на ствол «Беретты». – У меня есть ключи!.. Петр Леонидович дал, на всякий случай. А сегодня мне позвонили, сказали, от какого-то Бориса Григорьевича… Сообщили, что деда с инсультом забрала «скорая». Я сразу сюда…
– Сюда? – Даньке очень захотелось выстрелить. – Почему сюда, а не в больницу?
– В больницу? Я вам что – доктор?!