Лицо Визониана исказилось от приступа боли, он захрипел, а тело его вздрогнуло в последний раз. Я, прижимая руку к ране, задыхаясь, стал оглядывать темные ряды, пытаясь найти Гаста. Но он сам себя выдал. Благоразумие оставило его, когда Визониан сделал последний вздох. С горестным криком он вскочил и бросился к своему учителю, но его схватили, повалили на землю у самых моих ног, и клинок Ретча лег ему на шею.

– Ты ранен, – Бэйзел тронул меня за плечо и посмотрел на Гаста, лежащего с закрытыми глазами, из которых скользнуло несколько слез. – Еще один?

– Еще один огненный маг, – подтвердил Ретч, и его меч распахнул черную накидку, под которой обнаружилось белое одеяние.

– По-моему, это твой знакомый, Тэрсел? – Бэйзел узнал Гаста.

– Мой… – я закашлялся и почувствовал на губах вкус крови. – Убери клинок от него, Ретч.

– Ты уверен? – с легкой насмешкой поинтересовался тот. – Мне показалось, он хотел убить тебя за своего сородича.

– Сам разберусь, – я вздернул Гаста на ноги, подтолкнул к выходу, хотя это движение стоило мне страшной боли, в глазах на миг потемнело, и пришлось спешно слизывать кровь с губ.

– Ты ранен весьма серьезно, – Бэйзел нахмурился. – Ретч пойдет с тобой, и не смей возражать.

– А я думал полюбоваться вторым поединком, – заметил подошедший Ментепер.

– Извини, это мой приз, хочу получить удовольствие в полном одиночестве.

Ментепер оскалился в усмешке, а я из-за боли чуть не пропустил его слишком уж пристальный взгляд на меня. В молчании мы добрались до моей комнаты. Я упал на постель. Ретч связал Гаста и тычком отправил его в кресло напротив, а сам остался стоять между нами. Не прошло и нескольких минут, как в комнату ворвалась моя мать и бросилась ко мне. Судя по всяким склянкам и сверткам в ее руках она уже находилась в курсе серьезности моего ранения.

– Тэрсел, дорогой мой, – прошептала она. – Я постараюсь не причинить тебе боли.

Мерлинда поцеловала меня в лоб и осторожно взялась за пропитанную кровью рубашку. Тихо охнула, когда ей открылась рана, а я сжал зубы. Когда она закончила с перевязкой, дала питье настолько горькое, что меня едва не затошнило.

– Вот и все, – волнение матери утихло, и ее ладони ласково скользнули по щекам. – Постарайся как можно меньше двигаться – у тебя перебито несколько ребер и задето легкое. Зайду завтра сменить повязку.

Я чуть кивнул ей. Тут она заметила Гаста, остановилась на миг, изумленная, но не посмела ничего спросить и удалилась. Я показал Ретчу на дверь.

– Ты уверен, что он не попытается…

Я покачал головой.

– И развяжи его.