– Неважно выглядишь, – заметил он.

– Ты тоже.

Мы усмехнулись друг другу с горчинкой.

– Что ты здесь делаешь? Ведь Лайтфел принял вас обратно.

– Он сделал это только потому, что ты внес подобный пункт в договор о перемирии. А мне бы хотелось, чтобы он сделал это по своей воле. Хотя, Скит и Инведнис не разделили мой взгляд и уже в обители.

– Будь уверен, так и случится.

– Вот как? – весьма скептически произнес Гаст.

– Да. Есть одна твоя заслуга, о которой он даже не догадывается. И я намерен сообщить ему об этом. Пойдем.

– Что еще за заслуга? – Гаст фыркнул. – Ему известно абсолютно все о моих делах.

– Просто на кое-что он не обратил внимания.

– Брось, Тэрсел, – Гаст вновь уткнулся в книгу. – Ты не обязан ничего делать.

– Гаст, – в моем голосе послышалось раздражение. – Или сейчас или никогда.

Он удивленно посмотрел на меня и поднялся следом. Мы вернулись в городской совет. Светлые маги еще не успели уехать, задержавшись на обед. Я отозвал Лайтфела. Он прихватил пару бокалов вина, и мы удалились в соседний кабинет.

– Мне нужно поговорить с тобой… о Гасте.

– О Гасте? Я сделал, то, что ты тогда просил, но этот упрямец возвращаться не желает. Не силой же его принуждать.

Я невольно рассмеялся, вновь отметив, что в каких-то черточках характера имелось разительное сходство.

– Конечно упрямец – весь в тебя…

– Что? – Лайтфел воззрился на меня с непониманием.

– Визониан успел шепнуть мне кое-что перед смертью. А до этого у меня как-то не находилось подходящего момента рассказать тебе…

Я поведал ему историю погибшего советника. Лайтфел застыл, сраженный моими словами. Руки его задрожали, и он спешно поставил бокал на стол, едва не расплескав вино.