… Миральда огляделась. Ночь стыдливо пыталась прикрыть тьмой то, что осталось от города: беспорядочные нагромождения камней, что раньше составляли ровные кладки стен, развороченные дороги, немой оскал уцелевших оконных проемов… И, конечно же, тех, чьи души отошли в сады небесные.

Черная башня, на удивление, уцелела. По-прежнему утыкалась в небо паучьей лапой, и было неясно, отчего пожиратели неба пощадили Закрытый город.

Миральда спрятала лицо в ладонях; было невозможно, нестерпимо видеть все это. Погибший Алларен казался порождением худшего из всех возможных кошмаров, но, тем не менее, оставался явью.

Рядом вздохнул Гор. А потом его, раба из Кайэрских топей, выросшего среди нелюди, стошнило.

– Нам нужно поторопиться, – с трудом выдавила Миральда, – пойдем. Думаю, они ушли… дальше, на юг.

Носком башмака она подковырнула сизое, светящееся в темноте яйцо, выкатила его на мостовую и зло раздавила.

– Пойдем, Гор.

Тишина была густой, и звук их шагов разбивал ее в прозрачные осколки. Нелюдь ушла, покинула истерзанный город, никто не побеспокоил ночницу и человека, пока они пробирались сквозь завалы.

А шум осыпающихся булыжников был подобен грому.

Миральда сжала рукоять палаша. Хоть и не довелось ей стать великой мечницей при жизни, но, как оказалось, рубить себе подобных не так уж и сложно. Гор тоже выхватил меч, отобранный еще у охотника за нелюдью, и занял место позади Миральды – так, чтобы в случае необходимости прикрыть ее спину.

А между тем заваленная стена, что белела мрамором в нескольких шагах, продолжала шевелиться, затем надломилась, словно переламываемый ломтик хлеба, и…

– Дракон, – констатировала Миральда, – снежный дракон.

Глядя на усаженную шипами морду чудовища, она совершенно не испытывала страха; быть может, потому что чутьем ночницы знала – этот уже никогда не взлетит в поднебесные дали, и никогда его сверкающие белизной крылья не взрежут густую синь. Из пасти дракона, застряв меж зубов, свешивались лохмотья черной кожи.

Гор ловко вбросил меч в ножны и, сложив молитвенно руки, опустился на одно колено.

– Зачем? – шепнула Миральда, но осеклась. Имн всего лишь отдавал последние почести умирающему.

Мутные пленки, заменяющий веки, приоткрылись, и ночница увидела… Глаза зверя. Они были удивительными: озера, полные холодного синего огня, с аспидно-черными вертикальными зрачками, и каждый глаз – размером с мельничный жернов.

– Какой же ты красавец, – невольно пробормотала она, – и как жаль…

Дракон захрипел. Последние силы покидали мощное его тело, и Миральда в бессильной ярости всадила палаш в землю. Всей травы окрест не хватило бы, чтобы поставить на ноги жителя горных вершин!