Гийом тоже написал письмо — скайской общине, что давала наемных солдат покойному Риккардо. Патриция отдала ему все атласы и карты своего мужа. Чародей планировал путь будущей армии, размышлял над ответным действиями Агриппы д'Обинье.
Из всех обитателей деревянного замка де Вега только Кармен Феррейра не разделяла общего возбуждения.
— Она все-таки уговорила тебя вернуться.
— Да. Я не смог ей отказать, — он неловко пожал плечами, будто извиняясь.
— Осторожней, Гийом. Помни наш прошлый разговор. Береги себя и постарайся, что бы твою Ангелу не сменила холодная Королева.
Глава 23
Глава 23
Великие дела удавались тем, кто находил в себе силы вставать раньше соперников. Рамон Мачадо — Министр Монеты — прочно уяснил себе эту простую истину. Он, любивший роскошь и удобства, всегда просыпался засветло; был первым, кому открывал дверь привратник казначейства. После бессонной ночи он обычно не ложился вовсе. Гранд по происхождению, Рамон всегда считал себя достойным высших постов, верил в свою судьбу, и не жалел ни пота, ни крови, ни интриг, для достижения поставленных целей.
Ни один золотой в Камоэнсе не проходил мимо его рук. Умение создавать деньги из воздуха обеспечивало благосклонность короля. Мачадо был инициатором реформы, что отобрала у грандов половину привилегий, переведя золотые потоки в казну государства. Знать, обескровленная и разбитая в неудачных бунтах и волнениях, даже не пыталась сопротивляться.
Король был весьма доволен. Его финансы укреплялись без увеличения налогов на крестьян и горожан. Доверие к золотой и серебряной монете Камоэнса росло. Мачадо — влиятельный и разбогатевший — отвечал презрительными усмешками на обвинения обнищавших графов. Он мог себе это позволить.
Мачадо никогда не брал взяток — сделав неподкупность своим знаменем. Хорхе ценил министра, несмотря на его политические амбиции, закрывал глаза на маленькие вольности с государственными деньгами. Рамон был верен королю и желал быть первым из его вельмож.
Смерть Хорхе подрубила стремительно растущее дерево Мачадо. Фамильный Дуб на гербе стал крениться, грозя пасть навсегда. Только грандиозная интрига могла восстановить прежнее благосостояние. Граф Рамон морщил большой лоб, ведя расчеты всю дорогу до Осбена. Он знал, что ставкой будет жизнь, но невообразимый выигрыш в случае удачи толкал на риск.
Конвой посла подъезжал к Осбену, время близилось к обеду. Дорогу, плавно переползающую с одного невысокого холма на другой, окружали поля высокой спелой пшеницы. Огненно желтой, налившейся силой, зовущей серп жнеца. Лето заканчивалось, уступая силу осени, но еще не сдавалось, даруя напоследок адскую жару.