— Как он? — спросил Андреа, стараясь казаться безразличным.

— Ничего. — В устах лейб-малефактора «ничего» звучало райской песней, потому что он не любил говорить «хорошо». — Вполне. Пошел в ученики к пекарю. Бабушка рада: пекарь его хвалит. Еще б не засыпал где ни попадя…

— Это осталось?

— Осталось. Ладно, выдюжит. Дочка пекаря на него глаз положила. — Мускулюс вздрогнул: он не сразу понял, что имеет в виду двусмысленный старец. — А что? Здоровый парень, грудь как у быка… Умишка недостает, так в семейной жизни муж-телепень — самое оно. Полагаю, они уже — кувырк-кувырк. Вот где много ума не надо…

О политике Мускулюс спрашивать не стал. Он и так знал: граф д’Ориоль в почетной ссылке, Карл Строгий по-прежнему на троне. Хотя в герцоге с той поры что-то надломилось — вместо нового шута завел квартет трубадуров, слушает сентиментальные лэ и канцоны. Налоги снизил, воевать разлюбил.

Говорят, долго не протянет.

— Ты хоть посмотри, что там. — Старец кивнул на узелок. — Я всю дорогу страдал. Хотел заглянуть, так читать чужую корреспонденцию — грех. Не томи, дай насладиться…

Андреа Мускулюс развязал концы платка, в который Реми Бубчик завернул подарок. И вздрогнул. На платке лежал третий глаз. «Прободная язва» — белый зрачок в синем круге. Лазурная кромка, пара черных лепестков. В центре зрачка застыла капелька крови…

Его бросило в пот. Страхи, от которых он в последнее время не спал по ночам, крылатой оравой вырвались наружу. И сгинули, должно быть, навсегда. Синий круг, лазурная кромка — сахарная глазурь по тесту. Белый зрачок — творог. Черные лепестки — край на разломе подгорел. Капля крови — ягодка клюквы.

На платке лежала ватрушка.

Святослав Логинов Белое и чёрное

Святослав Логинов

Белое и чёрное

Серебряный звук горна в прозрачном воздухе — бывает ли что-нибудь чище? Трудно поверить, что он возвещает беду, самую страшную из всех, что может грозить жителям городка Вертебр и всей округе со смешным названием Молочная Лужа.

Звук горна означает нашествие, приход врага. И не важно, что на границах нет алчных наёмников или степняков на полудиких конях, совершенно не важно, что враг пришёл пешком и в одиночку, как простой путник. Серебряный звук горна возвестил его появление, и теперь жизнь пойдёт иначе.

У самого путника не было ни горна, ни фанфары, ни трубы. Не было у него и оружия, если не считать за оружие перочинный ножичек в кожаном чехольчике. Полупустая котомка за спиной, в руках — срезанный при дороге прутик, чтобы было чем занять скучающие пальцы. И одежда самая простая, и внешность… за день не один десяток таких людей проходит по торговому тракту. Правда, никто из них не ходит налегке, и их появление не отмечено тревожным звуком трубы.