— Скорее бы, — проворчала, или, вернее, проворчал Петрович. — А то это ж ведь великий позор — в бабском шмотье щеголять.

— Ради дела и не на такое пойдешь! — хохотнула ее подруга, она же князь Длиннорукий. — Ничего, придет и наш срок, попомни мое слово!

— Не пойму одного, князь — пошто мы в Царь-Город идем? — спросил Петрович. — Лучше бы хоть в Белую Пущу…

— По конюшне соскучился? — хмыкнул князь. — Ну нет, к упырям мы не пойдем. Они ж, гады такие, нас просто кинули. А я князю Григорию верой и правдой служил!..

За этими разговорами беглые путчисты вошли в лес. Высокие ели, подступавшие вплотную к дороге, закрывали и без того стремительно темнеющее небо, и путникам приходилось идти уже чуть ли не на ощупь. Впрочем, Петрович чувствовал себя здесь, как щука в воде — эти леса были ему немало знакомы по прежним нечестивым делам.

Однако вскоре из леса заслышались голоса, и на дорогу высыпали несколько оборванцев с горящими лучинами. Соловей сразу узнал в них своих недавних приспешников, только с тех пор они успели еще более пообтрепаться.

И не успели Длиннорукий с Петровичем и ахнуть, как попали в плотное кольцо окружения.

— Грабить будем! — заявил разбойник в старом кожаном тулупе и с цигаркой в зубах. Если бы князь Длиннорукий имел желание и возможность присмотреться внимательней, то признал бы в нем женщину. Но князю было не до того — теперь он более всего опасался, что грабители доберутся до его узелка с крадеными золотыми ложками, и от страха вдруг сделался необычайно красноречив.

— Да что ж это делается, люди добрые! — запричитал Длиннорукий. — Бедных старых женщин грабят прямо на большой дороге! Да нету у нас ничего, ничего нету!

— Похоже, с них и впрямь взять нечего, — заговорили разбойники между собой.

— Нечего, соколики, как есть нечего! — подхватил Длиннорукий. — Было б у нас какое добро, так рази ж бродили б мы, горемычные, ночью по лесам?

— Ладно, ступайте, — кинув цигарку оземь и растерев ее сапогом, разрешила разбойница. Похоже, теперь, в отсутствие Петровича, она взяла на себя роль «главного». Но тут вперед выскочил долговязый мужичонка в полуистлевших лохмотьях:

— Нет, эдак я не согласен! Ежели грабить нечего, так будем насиловать!

Это был тот самый разбойник, с похотливыми замашками которого давно и, как выяснилось, безуспешно боролся Соловей Петрович.

Услышав, что его собираются насиловать, бывший Грозный Атаман не выдержал:

— Еще чего — насиловать! Да вы знаете, кто я такой? Я — Соловей-разбойник, ваш предводитель! Вы не смотрите, что одежка такая…

Однако это заявление только еще больше разозлило душегубов.