СОН ИБИКУСОВА

СОН ИБИКУСОВА

Сидя за раздолбанной пишмашинкой, Ибикусов пытался выжать из себя еще несколько строчек заказанного гениального произведения: «Маня поспешно разделась и швырнула сорочку на стул… Ваня повалил ее на постель и грубо ввел член во влагалище… Маня испытала убийственный оргазм…»

— Нет, не то, все не то, — в отчаянии воскликнул Ибикусов. — И дернул же меня черт взяться за эротический рассказ! Ну не мое это дело. Все равно ведь лучше, чем Эдичка, не напишу…

Ибикусов засучил рукава и снова кинулся в бой:

— «Ваня попил пивка и ввел член. Маня дергалась под ним, будто ее включили в электросеть. Скорость их движений нарастала, пока они, наконец, не кончили…». Опять какая-то чепуха. Ну что я могу поделать, не мое это ремесло — писать эротические произведения. Мне бы чего-нибудь возвышенного, о расчлененных трупах, о вампирах и о мучительной страшной смерти… Видимо, разным творческим личностям покровительствуют разные музы, и мне — явно не та, которая покровительствует эротике. A что делать — высокие и светлые чувства в наше время никому не нужны, а жить как-то надо, вот и берешься не за свое дело… Ну ладно, поехали дальше: «Любовники бурно кончили, Ваня вывел член из влагалища Мани, они допили пивко и стали неспешно одеваться…»

В этот момент по комнате пробежал легкий ветерок. Ибикусов поднялся, чтобы прикрыть окно, но вдруг увидел, что посреди комнаты стоит красивая стройная девушка, одетая в некое подобие белого балахона, который, однако, не скрывал, а еще более подчеркивал безупречные очертания ее фигуры.

— Что вам угодно, сударыня? — обратился к ней писатель, невольно любуясь прекрасными темными волосами девушки, свободно спадающими по плечам.

— Вы господин Ибикусов? — невысоким, но очень мелодичным голосом спросила девушка.

— Ну, я, — ответил Ибикусов.

— Я — ваша новая Муза, — представилась гостья.

— Кто-кто?

— Муза. Я буду помогать вам писать эротический рассказ.

«Ну все, дописался, — мелькнуло в голове Ибикусова. — Точно, крыша поехала. И вроде ничего не пил, разве что пиво… A как хороша!».

Девушка подошла к столу и глянула в рукопись.

— «Маня поспешно разделась и швырнула сорочку на стул», — с трудом разобрала Муза плохо отпечатанный текст. — Ну разве так пишут эротические рассказы?

— A как? — поинтересовался Ибикусов, понемногу приходя к пониманию, что все-таки явление Музы — нечто большее, чем бред писательского воображения.

Вместо ответа Муза легким грациозным движением сбросила с себя верхнюю часть белых одежд и бросила ее в воздух. Ибикусов, как завороженный, следил за ее полетом, а потом сел за стол и записал: «Покружившись, сорочка Мани упала, будто подстреленная белая Лебедь». A Муза читала дальше: