— Остановитесь! — Звайн вытянул одну ладонь вперед, потом пошарил под рубашкой обоими руками. Когда его руки снова были видны, тонкая струйка тускло-серого порошка сыпалась на землю из маленького, дрожащего кулачка одной руки и тускло-коричневого из другой. — Я — осквернитель! Я знаю заклинание, которое уничтожит всех вас, если вы только коснетесь меня.

Телами даже не шевельнулась. — Отведи его в мою рощу, — повторила она, кивнув Йохану.

Дварф шагнул вперед. Его вера в Телами была, по всей видимости, сильнее, чем страх перед магией Звайна. — Пошли.

Глаза Звайна расширились, губы задрожали, а потом твердо сжались и он ловко смешал два порошка в один.

Телами не сделала ничего, чтобы помешать ему.

Мальчик зажмурил глаза от страха, и начал тонким, писклявым голосом читать нараспев мрачные слоги заклинания. Совершенно чуждая Павеку магическая традиция, заклинание, которое, насколько он мог понять, должно было выкачать жизненную энергию и даже саму жизнь из зеленых растений. Те волшебники, которых называли сохранителями, тоже иногда заимствовали жизненную силу из растений, но при этом не наносили им серьезного ущерба. После осквернителей оставался только пепел.

Весь Квирайт состоял из растений. Но даже самый сознательный сохранитель может принести много вреда, хотя никогда не вычерпывает до конца жизненную силу зеленой жизни. Сила осквернителя, даже с самым малым заклинанием, может быть безгранична.

И тем не менее Телами оставалась совершенно спокойна.

Зато у Павека вдох застрял в горле, когда Звайн поднял руки и горячий ветер с соляной равнины унес его порошек прочь и…

Ничего не случилось.

Не было никакой магии.

Наглость Звайна мгновенно улетучилась; остался только страх. Его колени подогнулись. Йохан подхватил его, когда он валился на землю. — Он сказал, что это сработает… Он дал мне магию и сказал, что теперь я осквернитель, навсегда. — Из глаз Звайна потекли слезы, раздались разрывающие сердце рыдания. — Он сказал, что я сделал выбор. Что я не могу вернуться.

Звайн схватился за руку Йохана, прося прощения. С тем же успехом он мог просить камень или дерево. Потом от выгнулся, ища глазами Павека.

— Павек? Я думал, что у меня нет выбора… Павек? Прости меня, Павек. Прости…

Павек отвернулся.

— Павек? Помоги мне, Павек… Пожалуйста.

Но судьба Звайна была не в его руках, и за это он был глубоко благодарен судьбе; ему было стыдно, потому что он сам не знал, что хорошо, а что плохо во всем, что касалось мальчика; и он был еще более благодарен Телами, которая принимала решения и у которой не было никаких колебаний.