Но Дирек отказался. Он уже не испытывал боли, шевеля обожженными губами, об этом позаботились в первую очередь, но тело плохо слушалось его, губы двигались с трудом, слова выходили невнятными, еле слышимыми. Ярослав попытался объяснить Синтии точку зрения Дирека – обращение безвозвратно, и это пугало искалеченного рианнца больше, чем перспектива навсегда лишиться зрения. Тем более что специалисты Рианна могли обеспечить Дирека глазами – пусть и биоэлектронными. Что же касается следов от ожогов на лице… не только на Земле изобрели поговорку о шрамах, украшающих мужчину.

Шенк все еще чувствовал себя отвратительно, но беспокоиться о его здоровье не приходилось – фактически он наглядно демонстрировал всем преимущества вампира, способного довольно быстро залечить очень тяжелые раны. И все же Синтия ни на шаг не отходила от постели своего возлюбленного, дожидаясь того момента, когда его можно будет переправить в другой, более безопасный мир. Пока что проход через портал для раненого был чреват непредсказуемыми последствиями. Хватило и того, что им пришлось спешно убираться с Земли.

– Это вы кое-чего не понимаете, Лавочник, – повторил Жаров уже более спокойным тоном.

Он не собирался ворошить прошлое, хотя бы потому, что считал это не вполне этичным. И его вполне устраивало, что Лавочник не вспомнил, или не счел нужным вспомнить, об их первой встрече, которая произошла много лет назад… очень давно для самого Лавочника и всего несколько лет по счету Жарова. О, его-то воспоминания были еще достаточно свежи… Что ж, если его вынуждают, он пересмотрит свое решение.

– Хотелось бы освежить в вашей памяти одну давнюю историю… о двух Стражах, которые пришли к вам за покупками и, насколько мне известно, честно уплатили названную вами цену. Но вам этого показалось мало, не так ли? Вы предпочли захватить гостей в плен, чтобы по капле выпускать из них кровь…

Лавочник прищурился, разглядывая Дениса, затем перевел внимательный взгляд на Таяну, зачем-то снял свои старомодные очки и принялся старательно протирать их.

– Да… – наконец усмехнулся он. – И в самом деле, я, кажется, узнаю вас. Думаю, мне не стоит говорить, как я сожалею о случившемся тогда…

– И в самом деле сожалеете? – язвительно поинтересовался Денис.

– Убытки от этого неосмотрительного шага были куда больше, чем доходы, – развел руками толстяк. – Так что… можете считать, что я в высшей степени наказан.

– Значит, сейчас мы можем окончить разговор о компенсациях за ту помощь, которую вы оказали Вирму?

Лавочник несколько мгновений помолчал, затем чуть заметно кивнул.