Оставалось только недоумевать, почему сановник разложил письменные принадлежности на кровати, а не на более подобающем для таких целей столе.

Тишина надолго воцарилась в кабинете.

Только мухи суматошно бились об оконный флер.

– Удивительно, – сказал Государев Советник и помахал лапкой в воздухе. – Воистину достойно удивления…

Змееныш скромно потупился. На самом деле он уже давным-давно стал равнодушен к похвалам, но люди, кому он передавал донесения, что называется, «из уст в чернильницу»… эти люди, невзирая на чин и положение, всегда восторгались памятью лазутчика.

На паркете обнаружился сучок, похожий на детскую ухмыляющуюся рожицу; Цай вспомнил сумасшедшую память Маленького Архата и вдруг понял – если Государев Советник сейчас похвалит лазутчика, то Змеенышу это будет неприятно.

Почему? В подробности лазутчик решил не вдаваться.

– Только сейчас я понял, почему толстый студент-стипендиат Бао, – неожиданно для Цая донеслось с той стороны кровати, – закончив с отличием Академию, не захотел остаться в Столице, взяв курс новых студентов. Ему сулили прекрасное будущее, звание академика-ханлиня, высокий чин в самом скором времени… «Нет, – сказал он мне, – я умею учиться, но не умею учить. И потом – дело надо крепко держать в руках, а это…» И не договорил. Тогда я не понял его. Что ж, всему свое время… жаль лишь, что поздно!

Змееныш почувствовал: пора удаляться.

Сановник не походил на человека, способного на откровенность с посторонним. Если у Государева Советника сейчас развяжется язык – впоследствии он пожалеет об этом и перестанет любить Змееныша, присутствовавшего при минуте слабости. Тогда уйти из Столицы незамеченным будет гораздо сложнее.

– Я похож на человека, откровенного с незнакомцами? – спросил Государев Советник.

На лице Змееныша не отразилось ничего.

Ему непросто далось спокойствие.

Мысли он читает, этот опорный столб Чжунго, что ли?

– Слушай и не перебивай. – Воробей неожиданно оказался совсем рядом, мигом перепорхнув через кровать, и пристально заглянул в глаза лазутчику – головы стоящего сановника и сидящего Змееныша были практически на одном уровне.

– Слушай и не перебивай. Ты передал мне слова моего друга Бао, ты говорил его голосом – и заслуживаешь поощрения. Когда я закончу, я выполню любую твою просьбу, если это будет в моих силах. А сейчас запоминай мои слова и молчи. Когда судья Бао вновь увидит тебя… я надеюсь, что, услышав мой голос из чужих уст, он поймет меня, как понимал раньше.

Сановник помолчал.

– Поймет и не осудит, – добавил автор трактата «О пяти видах наказаний».