Похоже было на то, что писарь вообще живет в казематах. Во всяком случае, у почтенного крючкотвора нашлись в заначке и поношенный тюфячок, и латаное-перелатаное одеяльце, и изголовьице из обожженной глины – запасливый старичок оказался!

Стонал, сердечный, а ушко востро держал, топорщил из-за полотенца!

Небось надеялся отвлечься от скорбей зубовных рассказом про удивительных лазутчиков…

– Вверх прыгают – на верхушку клена с одного прыжка! Под водой сидят – сутками! В замок прокрадутся – утром встанешь, а ты уже зарезан! Собственную руку изо всех суставов вынимают! В три раза длинней становится! Треснешь такой ручищей из-за угла, и гирьки на цепи не надобно! Вот они какие, ниндзя!

И начальник еще раз со вкусом повторил название иностранных чудо-шпионов.

– А по небу они, случаем, не летают? – поинтересовался рябой стражник, тщетно пытаясь выдоить из пустой корчаги хоть каплю вина.

Пить на посту запрещалось, но караульщикам было не впервой обходить запреты – особенно если новый палач сам выставляет разгонное угощеньице!

– Летают! – с уверенностью подтвердил рассказчик.

– И все укусить норовят, – рассеянно добавил Змееныш, обматывая паклей треногу крохотных тисочков.

– Что?!

– Да ничего, это я просто… племянник у меня есть, маленький совсем – как комара или муху увидит, давай криком кричать: «Летает! Летает! Укусить хочет!» Вот к слову и вспомнилось…

Возмущению начальника караула не было предела. Змееныша осудили, заставили тридцать три раза извиниться, подтвердить, что ничего худого и в мыслях не держал, что просто оговорился с устатку и непонимания, а в наказание пришлось выслушать длиннейшую историю про славного ниндзя, который неделю просидел в отхожем месте, дыша через трубочку, дабы приколоть копьем местного князя.

Змееныш выслушал и восхитился.

К этому времени старик писарь уже давно храпел в своем уголке, следом за ним стали мирно посапывать и стражники, начиная с рябого; один начальник все крепился, все рассказывал…

Наконец заснул и он.

Змееныш неслышно поднялся на ноги и в два шага оказался возле стола. В руках Цай держал объемистую тыкву-горлянку с водой. Он тщательно промыл винные корчаги, а опивки слил обратно в тыкву и засунул ее в мешок.

Лазутчику вовсе не улыбалось, чтобы завтра какой-нибудь опытный следователь учуял на дне корчаг остатки сонного снадобья, которое он, не жалея, насыпал в вино.

А так – ну, упились охраннички, с них и спрос…

Вскинув на плечо мешок с инструментом, Змееныш даже не стал обыскивать спящих с целью отыскать ключи от темниц. Просто постоял немного над начальником и подумал, что покойная бабка Цай наверняка не одобрила бы методы удивительных «крадущихся демонов». Слишком сложно… хотя во многом правда – полжизни сидишь в дерьме по самую макушку!