Смерть шла.

Остальное ей было безразлично.

Скорей бы конец!..

Смерть смертельно устала.

* * *

Два дня Мотоеси провел в заброшенной хижине на самой окраине Киото. Одиночество в горах приучило его обходиться малым, но выбраться в город все же пришлось: купить немного еды на две монеты, оставшиеся еще от сакайских сбережений, и поточнее узнать, в котором часу начнется представление у храма Чистых вод.

Ни с тем ни с другим особых забот не возникло. Здесь же, на рынке, Мотоеси и услышал о том, что представление должно начаться на закате.

– Слыхали? Сам сегун Есинори будет присутствовать!

– Впервые, что ли? Он и месяц назад присутствовал, и раньше, помнится…

– А в этот раз знаешь – почему?! После представления сам Будда Лицедеев должен прилюдно передать свои трактаты Онъами Мотосигэ, сегунову любимцу, и объявить его своим преемником!

– Ха! Врет и не поморщится! Дзэами Дабуцу сейчас в ссылке, а если б сегун его вернул, уже б на всех перекрестках только об этом и болтали!

– Сам ты пустоязыкий враль! Ну не лично старый Дзэами, так сын его передаст, от отцовского имени!

– Какой сын?! Сын у него умер! Из могилы, что ли, встанет – трактаты передавать?!

– Старший помер – младший остался! Найдется кому…

Разумеется, Онъами уже поспешил сообщить сегуну о предстоящем после спектакля торжественном вручении. Ну а слышал это, понятное дело, не один сегун – так что слухи пошли гулять по городу, и даже те, кто на театральные представления отродясь не хаживал, с удовольствием перемывали косточки актерской братии и обсуждали грядущее событие.

Что поделаешь – столица.

Город интриг и сплетен.

В день накануне представления Мотоеси встал рано, еще до восхода солнца. Извлек из ножен меч, из футляра – маску.

Положил их рядом.