Идасси помолчал и сказал:

– Я не сделал этого, потому что император мнительный человек, и он никогда не осмелится убить свою мать и никогда не простит убийцу.

Даттам задумался. Он знал, что Идасси говорит правду.

– Как ты выбрался сюда из дворца? – спросил он вдруг.

Идасси нахмурился.

– Это моя тайна, – сказал он.

– Маленький король, мы уже сказали друг другу достаточно, чтобы наши тела скормили собакам, если об этих разговорах станет известно. Что у тебя за тайны от соучастника?

– Я скажу, как выбрался из дворца, только если ты скажешь, как ты вызываешь духов, – быстро проговорил Идасси.

– Черт возьми, Идасси! Я ученый, а не шарлатан! Пора тебе перестать повторять глупости, которыми я потчую толпу!

Идасси помолчал. Солнце встало уже совсем высоко над миром, и золотые зерна его лучей сыпались в комнату поверх штор, как сыплется мука из зернотерки, и золотой старец Бужва в углу улыбался Идасси сквозь дым воскурений, словно раздумывая, может ли молодой студент сделать с его мечом нечто более замечательное, нежели зарубить троих сырых варваров.

– Когда я ловил рыбу, – сказал Идасси, – я все время очень горевал, что мне приходится платить по «розовой» за выход из главных ворот. И вот однажды я зашел в грот в той части сада, которая начинается за храмом Лики, и мне почудился ток воздуха от стены к полу. Я покопался и нашел вентиляционную решетку, не очень широкую, но для меня как раз. Мне сразу подумалось, что эта решетка может вести к одному из тех подземных ходов, которые, как говорят, государыня велела построить три года назад. Я пролез в решетку и действительно попал в ход, который одним своим концом выходит к речному берегу у Залетного Яра, а другим выходит у павильона Церемонии Встречи Весны. Только этот ход старый и обвалившийся, и я должен был разрыть его, чтобы выйти к павильону. Не думаю, что его строили три года назад. Мне кажется, что он сделан еще при прошлой династии.

Даттам задумался.

– Приведи государя ночью в мой дворец по этому ходу, – сказал он, – и я найду, чем залечить совесть императора.

* * *

Когда Идасси вернулся в свою студенческую комнату, он сразу почуял, что она полна запахом императорских благовоний. Перед входом стояли две подарочные корзинки, обе перевязанные лазоревой лентой.

Молодой король открыл первую корзинку. В корзинке был небесно-голубой кафтан, шитый павлинами и павами, голубые же сапожки с узором в виде цветов сливы, и белые атласные штаны. Еще там был тяжелый пояс из золотых пластин, украшенных мелкой чеканкой и камнями. Пластины соединялись одна с другой посредством застежек, в которые был вправлен камень турмалин. Письмо, приложенное к корзинке, было написано рукой государыни и извещало, что она будет рада видеть господина Идасси на вечерней аудиенции в зале Ста Полей в этом наряде.