Сам легат с наслажденьем пересел в удобную дорожную карету, которую покинул, чтоб достойным образом встретить таянцев. Разукрашенный мул, со спины которого брат Парамон торжественно приветствовал герцога, трусил сзади возка под бдительным оком румяного послушника. Пестрые одежды таянских нобилей перемешались с зелеными одеяниями клириков и черно-зелеными плащами Церковной Стражи.

«Серебряные» и эландцы, однако, держались несколько особняком, соблюдая походный порядок. Не то чтобы они чего-то опасались, просто воинам и в голову не приходило, что можно вести себя как-то иначе.

Это, собственно говоря, всех и спасло. И, разумеется, волчье чутье Рене Арроя. В лицо пахнуло долгожданной прохладой, кони оживились, бойко спускаясь в пологий овраг, заросший густым кустарником. Тисовая падь манила ласковой тенью, сладкими лесными ягодами, бессвязным говором быстрой и холодной, несмотря на иссушающую жару, речки Гражинки, торопящейся на встречу с Рысьвой.

Если бы Рене спросили, почему он приказал остановиться, он вряд ли смог бы объяснить. Его ум еще пытался разобраться в словах Эрасти Церны, а руки уже натягивали поводья. Люди и кони нехотя поворачивали назад. Многоцветная змея, пятясь задом, отползала от вожделенного укрытия.

Димон и два додекана «Серебряных» отреагировали сразу же, как заметили яростно машущую руку Рене. Воины выдвинулись вперед, оттесняя от оврага бестолково озирающихся по сторонам придворных. Опомнилась и Церковная Стража, довольно споро окружившая карету легата. Ланка, попросившая приезжего клирика о приватном разговоре, высунулась было наружу, но, увы. Несмотря на все протесты воинственной принцессы, чужие воины, твердо знавшие, что женщинам, особенно знатным, не место в схватке, не позволили девушке покинуть безопасное, с их точки зрения, убежище. Карета неуклюже развернулась и в окружении охраны отъехала на расстояние, показавшееся стражам подходящим.

Тисовая падь лежала впереди, такая уютная и тенистая. Сзади, в двух орах пути, рвались в небо Всадники Таяны. Впереди ждал отдых. Люди, раздосадованные и ничего не понимающие, настороженно смотрели на Рене Арроя. Герцог поискал глазами Ланку и, узнав, что она в карете легата, с облегчением вздохнул — воевать со строптивой девчонкой, наверняка бы сунувшейся в самое пекло, он хотел меньше всего.

Оглядев окруживших его офицеров, эландец бросил:

— Хотел бы я ошибиться, но, похоже, впереди — засада. Насколько мне помнится, чтобы перейти вброд Гражинку в другом месте со всей этой ордой, нужно потерять день.

— Полтора, — лаконично отозвался усатый «Серебряный».