Ристан скривился, его лицо исказилось, стало очень старым, отупело-жестоким, словно лицо злобного сказочного гнома-людоеда.

— Из-за любви, — почти с отвращением сказал он, и я вдруг увидел Ларса. Это исказившееся лицо и гадливость при звуке слова, которое ничего не значит… Мне вдруг нестерпимо защипало глаза.

— При чем тут любовь? — глухо спросила Йевелин.

— Проводники не должны любить друг друга. Они не должны даже друг друга знать настолько близко, чтобы могли полюбить. А вы любили еще до того, как впервые встретились.

— Вранье! — вырвалось у меня. — Это… при чем тут какая-то гребаная любовь?! Это просто такая игра!

Лицо Ристана разгладилось, утратив пугающее сходство с Ларсом, взгляд стал мягким и очень печальным.

— Конечно, — сказал он. — Это просто такая игра.

Я бессильно прислонился к стене. Йевелин осталась стоять чуть впереди. Я видел ее спину, изящные лопатки, выпирающие под холщовой тканью куртки, широко расставленные ноги, судорожно стиснутые кулаки. И свет, все так же слабо переливавшийся в ее волосах.

Это просто такая игра.

Наша общая игра, только и всего.

— Любовь — это что-то третье, — проговорил Ристан. — Она само по себе что-то третье. Что-то, что над. Над тобой и над тобой, вне вас обоих, оно будто само по себе. И вас уже не двое — вас трое. И то, что вы успели создать, не должно попасть в Демона.

— Иначе?.. — сказала Йевелин.

— Я не знаю, что иначе. Знаю только, что этого нельзя допустить. Демон сказал: да убоитесь вы черной любви. Это всегда трактовали как запрет на соитие между предками Проводников. Но не в соитии дело. Твой дед и твоя бабка бежали из храма вместе лишь для того, чтобы вы потом могли друг друга любить. Потому что они — не любили. Они просто этого хотели. Мечтали. А вы не хотите. Не мечтаете, вы этого боитесь. Йевелин, ты боишься его любить, потому что твоя любовь способна только убивать. Эван, ты никогда не позволишь себе ее любить, потому что ты можешь вести, только пока тебе всё равно, только пока ты никто, а любовь делает кем-то.

— Любовь делает демоном, — это был голос Йевелин, но звучал он почему-то в моей голове.

— Да, любовь делает демоном. Вы не хотите этого чувства и не называете его по имени, и ему ничего не остается, как появиться… стать чем-то третьим.

Он встал, шагнул вперед и оказался между нами. Раскинул руки, коснулся пальцами правой руки лица Йевелин, а пальцами левой — моего. Ни один из нас не шевельнулся.

— Ваша игра сделала вас демонами. Она создала что-то третье, что имеет название, которое можно понять только так, как захотите вы. Безымянный Демон не имеет имени и потому дает имена всему. Безымянный Демон вернется, если сделать его из людей. Что же будет за демон… если сделать его из демонов?