Я выпрямился, не глядя, стряхнул кровь с запястья, хотя знал, что так просто оно кровоточить не перестанет. Стало очень холодно — боги, еще холоднее, чем было. Да что же это такое?

Капли барабанили громче.

Я стоял, не дыша, перед растянутой на полу простыней, вымазанной моей кровью. Это не было рисунком, даже схемой — просто нелепые кривые линии, начерченные кровью на простыне, ну и что? Для меня эти каракули были почти живыми. Оставалось только убрать глупое «почти».

Теперь я знал, что умею это делать.

И поэтому шагнул.

Железная створка больно ударила меня сзади по плечу. Я подался вперед, едва не поскользнувшись в мокрой траве. Стояла ночь. Хлестал косой ливень, дорогу преграждали широкие темные лужи, а лес вдалеке был почти неразличим сквозь завесу воды. Я мгновенно промок до нитки и не сразу расслышал сквозь шум воды крик Йевелин. Почему-то в моей голове ее больше не было.

— Эван!

Проклятье, это всё-таки были замковые ворота. Ничего оригинального, банальное бытовое чудо. Вот что называется поверить в себя. Вот только Йевелин оказалась по ту сторону: я вышел за ворота сразу, а ей, похоже, удалось выйти только к ним. К счастью, ворота были открыты. Ведь мы оба так этого хотели. Оба! Было приятно обнаружить, что наши желания совпадают.

— Бежим! — закричала она, и я увидел крохотные беспокойные огоньки там, где осталась сизая громада храма.

Бежим?..

Йев, но мы ведь решили… решили… не бежать… никогда больше…

Плевать, что ты решил, идиот! Это больше не гребаная игра, в которой всё так, как ты решил! Это хреновая жизнь, в которой вас обоих хотят убить, и если вы сейчас не броситесь спасать свои шкуры, банальных бытовых чудес больше не будет!

Можно не убегать и открывать нарисованные кровью ворота в игре, если таковы правила, но в жизни ты всё равно будешь бежать. Просто потому, что жизнь — это один большой побег.

Йевелин поравнялась со мной, протягивая ко мне руку, и я вцепился в ее запястье. Мы сорвались с места и понеслись к лесу, почти сливающемуся с ночным небом. Почему-то мы знали, что если пройдем этот лес, то дальше всё будет хорошо.

Лес выл. Вопил, стонал, трещал, избивая нас мокрыми ветками, подставляя под ноги коварные невидимые корни; лил дождь, шныряли тени, а мы мчались, сцепившись руками с такой силой, что кровь сочилась из-под ногтей, впившихся в чужую ладонь. Иногда мы падали, но всегда поднимались и бежали дальше. Свирепая лавина далекого гула накатывала, приближаясь, и мелькали факелы, похожие на болотные огоньки, от которых надо бежать, бежать, бежать… И мы бежали, мы хотели уйти. Но небо оставалось таким черным, таким неумолимо черным, и дождю не было конца.