День постепенно сменился сумерками, а затем настала ночь, и принцу сделалось страшно. Несколько раз похитители останавливались в тишине переждать, пока поблизости проезжали всадники. При этом человек, сидевший в седле позади принца, обхватил его за горло и прошипел:

— Ни звука, Халдейн, или ты покойник.

От давящего кляпа у него так болели челюсти, что он едва мог дышать, не говоря уже о том, чтобы вскрикнуть. Сопротивление в таких обстоятельствах было бы тщетным. В знак подчинения он едва сумел кивнуть. Тем не менее давление на шею не ослабло ни на йоту. Когда стук копыт послышался ближе, похититель едва не придушил его, так что принц почти лишился чувств, и приступы тошноты сопровождали его еще долгое время после того, как они вновь тронулись в путь.

Похоже, время было уже к полуночи, когда они наконец остановились, чтобы дать роздых лошадям, и по-прежнему ему не сказали ни слова о том, кто его похитил и с какой целью. Его лишь спросили, дает ли он слово хранить молчание, если у него вытащат кляп, и он с трудом кивнул головой, сознавая, что нет никакого смысла продлевать свои страдания. Крик не мог принести ему свободу.

Кляп вытащили, но повязка на глазах осталась. В горле у него пересохло от страха и от жажды, и когда его усадили спиной к скале, он робко попросил немного попить.

С огромным облегчением он ощутил, как фляга коснулась его губ. Там была простая вода, но на вкус она показалась принцу слаще нектара. Пару минут спустя ему дали и еды: сухого хлеба с терпким сыром. Есть со связанными руками было неудобно, и от страха он с трудом мог глотать, однако Райс-Майкл был рад и такой скудной пище. Под конец ему даже дали вина, и он с благодарностью выпил его.

Вскоре, судя по звукам, лошадей повели к водопою, и похититель, взяв принца за локоть, отвел его на пару шагов в сторону от остальных.

— Если нужно помочиться, сделай это сейчас, — заявил тот без околичностей. — Нам предстоит еще пару часов провести в седле.

При этом мужчина слегка ослабил хватку, и Райс-Майкл с ужасом осознал, чего именно от него ждут. Он не помнил, когда в последний раз чувствовал себя столь уязвимым и униженным, однако мочевой пузырь его был переполнен, и с этим приходилось считаться. Когда он закончил, его пленитель вновь молча ухватил его за локоть, и они вернулись к лошадям.

Спотыкаясь, он двинулся вперед, и когда его вновь забросили в седло, принца охватило головокружение, так что ему пришлось вцепиться в луку седла. Они вновь двинулись в путь, и дурнота сменилась волнами сонливости, которые накатывали с каждым разом все сильнее, угрожая окончательно поглотить его сознание. Лишь теперь до принца дошло, что ему скорее всего в вино подсыпали снотворного. Однако он прекрасно понимал, что ничего не может с этим поделать.