В последнюю ночь перед прибытием к мастеру Ревану Джаван предложил Карлану с Гискардом выпить бутылку вина в отведенных им апартаментах в аббатства святого Марка. Они пренебрегли комфортом архиепископского дворца в Валорете, несмотря даже на то, что Хьюберта сейчас там не было, чтобы поближе подобраться к месту назначения.

— Завтра наконец будем у цели, — заметил Джаван, разливая вино по бокалам и угощая двоих своих помощников, которые стали также его самыми близкими друзьями. — Что вы думаете обо всем этом?

Гискард повертел кубок в руке, изучая содержимое, затем бросил взгляд на короля.

— Хотел бы я поболтать с Полином или Альбертом наедине, — произнес он негромко. — Не могу точно определить, в чем дело, но замыслили они недоброе. Мне удалось переброситься словечком-другим с парой офицеров Custodes, но, похоже, им строго-настрого велели не болтать лишнего при посторонних. Такое чувство, словно здесь два враждебных лагеря… и они явно не на нашей стороне.

— Думаешь, стоит вернуться? Мы могли бы укрыться в Валорете.

Гискард покачал головой.

— Едва ли это имеет смысл. Мы ничего не достигнем, только отдалим исполнение своего замысла, и уж конечно, это не решит проблему заложников. По крайней мере, мы точно знаем, что Реван на нашей стороне, и к тому же числом мы значительно превосходим Custodes.

— А ты что думаешь, Карлан, — обратился король ко второму рыцарю.

Тот покачал головой.

— Боюсь, мне нечего добавить. Только смутное чувство неловкости, но вы и сами это ощущаете, — он вздохнул. — Однако, полагаю, завтра мы будем знать наверняка, было ли это ощущение правдивым, или у нас попросту разыгралось воображение.

Они тронулись в путь с первыми лучами солнца и должны были к полудню достигнуть конечной цели путешествия. День выдался ярким, свежим и воздух был хрустально прозрачен, однако к полудню потеплело. Джаван откинул за плечи плащ и с любопытством принялся оглядываться по сторонам.

Как и планировали, к середине дня они добрались до места. Когда Джаван с помощниками взобрались по склону небольшого холма у излучины реки, Гискард развернул королевский штандарт, а Джаван, взглянув с возвышенности вниз, увидел ту же картину, что открылась ему с этого места несколько лет назад. Толпа была не столь велика, как тогда, ибо проповеди Ревана уже не были для всех в новинку, и все-таки у заводи собралось не меньше трех или четырех десятков человек, не считая полудюжины преданных учеников Ревана, которые никогда его не покидали. У некоторых одежда еще была влажной, — как видно, они только что прошли обряд омовения; другие просто слушали проповедь. Женщин и детей там было едва ли не больше, чем взрослых мужчин. Реван сам также не слишком изменился со времени их последней встречи: худощавый, чуть сутулый, в платье из небеленой шерсти, он стоял по колено в воде; светло-каштановые волосы падали ему на плечи, а борода и усы не так уж сильно отросли за эти четыре года. Изящные руки были молитвенно воздеты к небесам, и свежий ветерок донес до Джавана отголоски его звучного голоса.