– Вы же, кажется, хотели вступить в ополчение. Считайте, что вас уже почти приняли.

– Но…

– Это приказ, рекруты! – рявкнул Смар. – А мои приказы не обсуждаются!

Луки все еще были натянуты, и стрелы нацелены.

– Хорошо… – чуть поразмыслив, сказал Гиз. – Но там, в кустах, мы кое-что оставили.

– Телегу, ишака и лошадь? – уточнил Смар. – Сейчас мы туда вернемся, и вы их заберете. Не тащиться же вам пешком.

– А может вы пойдете вперед, а мы вас догоним? – предложил Огерт.

Смар нахмурился:

– Я снова начинаю вас подозревать… Хватит разговоров!

Гиз вздохнул, помедлил немного, поскреб пальцами чешущийся от пристальных взглядов затылок и стал расстегивать затянутый поверх кольчуги ремень…

33

33

Их не связали, не заковали в кандалы. Их ни разу не ударили, на них не кричали, подгоняя. Им даже дали немного еды. Но они чувствовали себя арестантами.

Молчаливые хмурые люди конвоировали их.

– Этот меч мне очень дорог, – Гиз все еще пытался разговорить бойцов. – Смотрите, не потеряйте его…

Насупившийся Огерт, отвергая помощь друзей, упрямо прыгал на неуклюжих костылях. Нелти старалась держаться как можно ближе, чтобы поддержать Огерта, если он вдруг потеряет равновесие…

Они поднялись вверх по течению ручья и вышли на то самое место, откуда недавно начали короткий пеший переход, больше похожий на бегство. На изрытом копытами берегу, как ни в чем ни бывало, паслись жеребец и ишак.

– Я же говорил, что мы вернемся, – пробормотал Гиз. – Только не думал, что так скоро…

Огерт, выбравшись на берег, сразу залез в телегу. Он устал скакать на одной ноге, и он ни в чем не собирался помогать пленившим его людям, сколь бы вежливы они ни были. Свесив ноги с борта повозки, полуприкрыв глаза, он поглаживал морду Бала, бормотал что-то и не обращал внимания на происходящее вокруг.

Гиз, продолжая разговаривать то ли с молчащими воинами, то ли сам с собой, принялся разбирать аккуратно сложенную упряжь. Он не спешил. Рядом с ним Нелти успокаивала взъерошенную, испуганную переходом по ручью кошку. Воды Усь боялась – и, наверное, больше ничто в мире не могло ее напугать.