Разорванный мертвяк больше не шевелился. Кто-то, набравшись смелости, подошел ближе, присмотрелся, пнул тело сапогом, вонзил в плечо молот-клевец на длинной рукояти, потащил мертвеца в сторону.

– Дальше! – Зарт убрал меч, снова достал округлый стеклянный пузырек, похожий на большую приплюснутую каплю. Гиз уже мог его разглядеть всех подробностях, и он видел, что жидкость внутри прозрачная.

На каком расстоянии она помутнеет?

Не помутился ли рассудок Огерта?..

Еще три ополченца вышли из строя, вытянули руки, сжав зубы в ожидании боли. Перевели дыхание, когда кровь – алая и горячая – потекла по предплечью.

– Дальше!..

Близилась очередь Гиза, Нелти и Огерта.

37

37

Десятник Соурк дежурил на вышке, но следил он не за округой, как предписывалось, а за тем, что происходило на заставе – это было куда интересней.

Солнце уже поднималось; мертвяки, что всю ночь топтались у частокола, пропали – опасности никакой, тем более, что гарнизон в полном составе выстроился на дороге в центре деревни. Случись что – и все мигом займут места у бойниц…

Десятник Соурк сидел на краю дощатой площадки, свесив ноги и держась одной рукой за шаткие низкие перильца. Справа от него лежал лук, слева – колчан со стрелами. Честно говоря, десятник не понимал, для чего ему могут понадобиться стрелы. Мертвяков ими не проймешь, хоть сплошь утыкай, а предусмотрительные некроманты на расстояние полета стрелы никогда не приближаются. То ли дело алебарда или меч! Руби мертвяка, отсекай ему ноги и руки, подрезай мышцы и сухожилия до тех пор, пока некромант не освободит его от своей власти.

Десятник Соурк был хорошо знаком с несколькими охотниками и неплохо разбирался в их непростом деле. Единственное, во что он не верил, чему он не придавал значения, – это были три правила: не разговаривать, не смотреть, и не касаться. Десятник много лет воевал с мертвяками, и несколько раз невольно нарушал эти принципы. Ну так и что? Жив, здоров…

Он зевнул, глядя, как на дороге несколько человек пытаются справиться с единственным мертвяком, затесавшимся среди ополченцев.

Ополченцев десятник Соурк не любил. А как можно любить людей, которые копье держат так, будто это вилы, а мечом рубят словно топором?

С другой стороны, без них и война – не война.

Воевать десятник любил. Это куда лучше, чем торчать в казарме, подыхая от скуки, развлекаясь лишь ловлей мух, да игрой в карты. Конечно, настоящих сражений случалось немного, все больше короткие стычки на дальних границах, где кончалась власть Короля. Но и это было весело.

А уж теперь!

Шутка ли, сам Кхутул явился, хотя, вроде бы, на Кладбище должен был упокоиться.