Скоро конец. То ли он умрет от раны, то ли Двойник от чумы: они оба перестанут существовать, одновременно.

Он лежал на спине, молясь единственной звезде, звезде Светоносицы.

Он уставился на нее. Она померцала секунду, а потом его веки стали слишком тяжелыми. Джайал почувствовал, что его уносит темный отлив: все ускользало прочь, как и в тот день, когда он лежал на поле Тралла, так много лет назад.

Но в этот раз он точно знал, что путешествие закончено. Все дальше и дальше, отлив, который уносит его в море, море смерти. Идет тьма, звезда тускнеет: звезда Талассы…

Потом, как свеча брошенная в море, свет звезды померк, и пришел конец, тот самый, который должен был придти семь лет назад.

Пришло забвение, и свет звезды, последний свет в небе, надежда его и человечества, погас.

И тьма накрыла мир.

Тире Ганд. Выжило не больше пятидесяти Галастриан. Легион Пурпурных Плакальщиков, выстроившийся несокрушимой фалангой, давил их все более суживавшийся круг, оттесняя к одному из зданий храма-пирамиды. Теперь, когда заклинание полностью исчезло с их оружия, удары Галастриан не могли пробить броню немертвых. Следующий натиск угрожал опрокинуть тех немногих, которые еще стояли. Гарн проорал приказ, и они опять отступили, оставив мертвых и умирающих перед собой. Гарн открыл дверь здания за ними, все бросились внутрь, потом сенешаль закрыл тяжелую дубовую дверь на засов. Несколько солдат уперлись в нее, остальные рассыпались по комнате, в поисках материала для баррикады. Оказалось, что они находятся в помещении с высоким куполом, на стенах висели крючки с розово-лиловыми и коричневыми одеждами жрецов Исса. Вдоль стен стояли тяжелые дубовые скамьи; их перетащили к двери, загораживая ее.

Странно, но никто не осаждал дверь, как если бы их враги остановились, ожидая чего-то. Галастриане получили маленькою передышку и перевели дыхание.

Туча тоже ухитрился войти в дом, на его серых боках зияли раны. Он подошел к Фазаду, и ткнулся носом в мальчика-короля. Фазад в ответ обнял коня и что-то ласково зашептал ему в ухо. Туча заржал, потом, медленно, опустился на колени, потом на бок. Король встал на колени рядом с ним. На морде коня пузырилась пена. Фазад в отчаянии взглянул на Гарна. Сенешаль быстро подошел, вытянул руку и пощупал шею мерина.

— Очень тяжелые раны, — печально сказал он.

— Да, — ответил Фазад. — Он говорил со мной, как всегда; мы разговариваем с ним с той самой ночи, когда Джайал Иллгилл прискакал в гостиницу Скерриба и поручил мне позаботиться о нем. Я помню, как пришли вампиры и я прятался в конюшне под соломой его стойла, зная, что сейчас умру. И вот тогда его голос раздался в моем мозгу и он приказал мне, твердо и ясно, садиться на него и скакать оттуда.