– Нет! – вскрикнула девушка. – Это… навсегда!

Только когда слова сорвались с ее губ, она поняла – да, это так. Дар предвидения не давал ей даже обмануться.

– Я знаю, – проговорила она рвано. – Я… не до конца эльдар. Мать моего отца была человеком… чародейкой. От нее во мне… это проклятие.

– Проклятие? – удивился демон.

– Мой народ, – благие леса, какой же злой издевкой звучат эти слова! – народ эльдар не признает чародейных даров. Это… извращение естества. Стыдное…

Сбиваясь, всхлипывая, она и сама не заметила, как пересказала всю историю своей недолгой жизни. Как прятала прорывающиеся всплески предзнания, как намеренно подворачивала ногу, ломала руку – только чтобы показать, что у нее нет дара, она не верит дару, не пользуется им, что она такая же, как все, как все!..

– А теперь я совсем человек, хуже того – колдунья! Мне больше нет ходу назад. В мой мир…

– Что ж, – спокойно проговорил ши. – Тогда пойдем со мною, в мой.

Это было настолько дико, невероятно, немыслимо, что Иллиена даже перестала плакать.

А ши тем временем вытянулся рядом с ней, правда, по другую сторону одеяла, обнял и прижал ее голову к своей груди.

Иллиена замерла, словно крохотная птичка, больше всего на свете боясь спугнуть это невесть откуда взявшееся ощущение покоя и безопасности.

«Не дай бог, заглянет сюда кто, – подумал Окан. – Вот шуму-то будет. Это же полный сюр, а наше начальство подобных направлений в искусстве не одобряет».

– Расскажи еще о себе, – тихо попросил он. – А я расскажу о себе, ладно? Все-все. У нас целая ночь впереди.

Глава 14

Глава 14

– Василикс! Василикс! Просыпайся! Вот засоня… и не растолкать его, ленивого! Василикс!

– Ыы… – расслабленно отозвался Сошников, отворачивая голову от бьющих в глаза нахальных солнечных лучиков. Уклониться не удавалось – рассвет заглядывал на сеновал через распахнутые двери, прямо напротив которых и устроился прошлым вечером бравый спецназовец.

Сено пахло… ошеломительно. «Вот это сено, – думал Сошников вяло, чуть ерзая, только чтобы ощутить, как оно ходит под его весом, как покалывает голую спину, – вот это всякому сену сено, при таком сене наше – не сено, а бумага просто…».

Вообще-то ему было о чем подумать и помимо сена. Но если сейчас не подняться, вредная Елика обольет его ледяной водой – полведра на голову вместо будильника. Что Васе решительно не нравилось в здешней деревенской жизни, так это всеобщая привычка вставать с петухами. Правда, бабка его говорила, что это нынешнее, колхозное поколение так испортилось, а вот раньше вся Потелянка до рассвета… но то раньше. А Сошников, наивно полагавший, что, растянув положенную увольнительную до утра, сможет хотя бы выспаться, пропустив постылую побудку, оказался оскорблен в лучших чувствах.