Генерал, попав на едва различимый коридор, проломленный им же на пути в эту сторону, и оттого испытав серьёзное облегчение, пустил коня вскачь, словно беспечный юнец. Хорошо же быть трижды контуженным и оттого утратившим всякий страх ветераном, подумалось ему мимоходом, когда окаймлённые листьями прутья тонких ветвей бросились ему навстречу и, хлестанув по опущенному забралу, бессильно по нему соскользнули. Сзади заругались, что-то обидно-напевное прогудели, но ждать их не хотелось — авось не пропадут. Застоявшийся конь охотно принял настроение седока, помчал как на похороны своего конячьего дядюшки, всего только и стараясь не впаяться лбом в некстати воткнутое на пути дерево. А вослед ему летели встревоженные вопли оставленного отряда:

— Стой, генерал! До беды догоняться недолго!

— Вот же — моча в башку стукнула старому дурню!

— Это куда он? Быть может, там жарят котлеты?

— Вово, заткнись и поверь: не в калориях счастье!

И совсем какое-то расхолаживающе-прозаичное Зембусово:

— Ничего, на рогатину налетит — остановится.

Пугает, — смекнул генерал, но коня таки слегка придержал. Мало ли, какие провидческие таланты вызывает неумеренное потребление настоек из даров леса. Вытаскивай потом из себя любимого пресловутую рогатину, а их в этом краю делают с умом — зловеще погнутыми, чтоб взятый на перо зверь уже с него не снялся невзначай. Пока оклемаешься — уже совсем другие личности возьмут на копьё Хундертауэр, попадут в летописи и прославятся как освободители, а тебе только и выпадет что рутинная служба в заштатном гарнизоне, где за приключение ты будешь считать поход в ближнюю деревню за слабеньким местным пивком, отдающим таким откровенным навозом… Бррр! Накрыло.

Надобно отметить, что подобные грёзы, под общим названием «Кошмары лейтенанта», были генералу уже никак не по чину — хотя бы и потому, что в отставку он уже благополучно вышел некоторое время назад и опасность ссылки куда-либо ему не грозила. Однако, видно, таково профессиональное заболевание всех военных. Один только образ этой вонючей жижи, что фигурирует во всех видениях этой серии под видом ПИВА, способен спаять, как в домне, команду самых разномастных сорвиголов, объединяемых единственно нежеланием его даже пробовать. Остановить же на всем скаку даже полного гоблина оказалось для этой зарисовки вовсе плёвым делом. И хотя генерал так до конца и не купился на этот психический выверт, но тело сработало рефлекторно — руки натянули узду, колени намертво сдавили лошадиные бока, а голова гулко треснулась о толстый сук.