Потому главным желанием отправляющегося в изгнание мага было не отомстить тем, кто в какой-то момент оказался сильнее, а стать сильнее самому. Ему, конечно, придется немало чего начать заново, обдумать все то, что произошло в Игии, а потом и в Туалоне, невероятно многое переосмыслить. Действовать по большей части из тени. Привыкнуть ко многому, что было давно забыто, однако… Была у перемены мест и хорошая сторона.

В свои 204 года Хас снова чувствовал себя молодым.

– Все готово… ваше магичество…

– Прекрасно. Веди.

Зеленое море

Талик

Качка. Едва заметная, из стороны в сторону, или сумасшедшая, без всякого направления. Одинаково ненавистная.

– Полу… кха…

Талик закашлялся. Было холодно от залитого водой дна и душно от прелого дыхания дюжины глоток. Дюжины, или сколько их там было?.. Первые признаки лихорадки проявились на четвертый день после начала путешествия.

– Получается? – все же спросил он.

Еще несколько секунд Иткин звенел цепями.

– Нет! Черт возьми! Я этим ни разу в жизни не занимался! И щепка гнилая! Если бы я видел хоть что-нибудь…

В трюме было темно. Почти постоянно. Надзиратель приносил с собой фонарь, проверял замки и уходил вместе с фонарем. Еду приносили раз в день.

Все остальное время – только темнота, вода и качка. Не прекращающееся хлюпанье.

– Ты говорил, что нащупал что-то, – произнес Иткин чуть позже. Несколько суток назад он перестал тянуть гласные – больше хрипел.