Люди радостно кричали, когда монахи проходили мимо. Ршава так и не мог понять: то ли из согласия с ними, то ли от облегчения, что монахи прошли дальше.

Монах, от которого разило перегаром, уставился на Ршаву красными, как у кабана, глазами.

— Ты ведь не из этих прынкл… проклятых еретиков, святой отец? — вопросил он заплетающимся языком.

— А если я из них? — мягко осведомился Ршава.

— Ну, в таком случае, приятель, в лед тебя! — Монах, крепкий и мускулистый, поднял дубинку, словно намереваясь тотчас же отправить Ршаву туда, куда пообещал. — В таком случае, приятель, будь проклят ты и всякий, кто думает так же, как ты!

Ршава огляделся. Похоже, никто не обращал особого внимания на него или монаха. Да и с какой стати горожанам обращать внимание на каждого монаха или священника, что ходит по улицам? Действительно, с какой стати? И Ршава столь же мягко произнес:

— Нет, будь проклят ты, приятель.

На лице монаха начало проявляться возмущение. Потом его сменило удивление. А потом лицо обмякло. Из пальцев выпала дубинка, стукнув здоровяка по ноге, из-за чего ему следовало бы подпрыгнуть и выругаться… если бы он уже не был мертвецом. Ршава немного выждал, проверяя, обратит ли кто-нибудь внимание на упавшего… Нет, никто не обратил. Если кто и увидел, то наверняка подумал, что еще одного пьяного монаха перестали держать ноги.

Ршава пошел своей дорогой, насвистывая и размышляя о том, что случится, если он будет вынужден проделать нечто подобное на синоде, дабы подтвердить свою точку зрения. Обратят ли тогда на него внимание собравшиеся священники, прелаты, монахи и аббаты? Решат ли они, что его теология все же имеет под собой некоторую опору?

Он продолжал насвистывать, пока не добрался до таверны. Если они этого не сделают, то пожалеют.

Солдаты не подпускали мирян к Собору.

— Фос! — пожаловался один из копейщиков. — Похоже, это занятие опаснее, чем воевать с парнями Стилиана. Там хотя бы знаешь, из-за чего с ними дерешься.

Солдаты не мешали размахивающим дубинками монахам пересекать линию оцепления. Ршава и не ожидал иного. Монахам полагалось быть на синоде. Во всяком случае, они были в этом убеждены.

Когда Ршава вошел в Собор, то увидел, что священники и монахи спорят между собой. Тут священник машет пальцем перед носом прелата. Там разгневанный монах потрясает дубинкой перед святым отцом… Священник, ставший объектом эмоций монаха, сказал тому, что он обретет малопривлекательное место последнего успокоения, если осмелится ею замахнуться. В ответ монах выразил определенное недоверие.