Пожилая дама виновато проговорила:
— Душечка, не знаю, сможете ли вы меня простить, но поверьте: недостойное мое поведение имеет свои причины. Если бы я знала, что вы пришли с Глебом Михайловичем… Извините меня и не принимайте всерьез брань выжившей из ума старухи. В утешение вам должна заметить: за свои сто двенадцать лет я не встречала женщины, красота которой могла бы равняться с вашей.
Дашины щеки заалели, как маков цвет.
— Благодарю вас, графиня, вы слишком ко мне снисходительны. И вам не пристало оправдываться. Я и без того уверена, что ни характер ваш, ни воспитание не позволили бы вам обидеть кого-либо понапрасну.
Глеб с усмешкой на нее покосился.
— Каков стиль, блин!
— Не встревай в базар, — в тон ему ответила Даша. — Я с детства тонкий стилист. Не усёк разве?
Графиня рассмеялась.
— Вижу, сударыня, мне придется брать у вас уроки.
— Да это я так… — вздохнула Даша, — от девичьей застенчивости.
Графиня лукаво посмотрела на Глеба.
— Где вы отыскали это чудо?
— Места надо знать. — Глеб взглянул на свои часы. — Однако, Наталья Дмитриевна, у нас к вам два вопроса. За этим, собственно, мы и приехали.
Графиня всплеснула руками:
— Что же мы стоим! Глеб Михайлович и…
— Даша, — подсказал Глеб.
— Дашенька. Вам так идет ваше имя. Заходите, прошу вас.
Они вошли, разделись и очутились в голубой гостиной, тесноватой для дворянского гнезда, но весьма просторной для этого домишки. В углу гостиной помещался белый рояль, на котором в бронзовом канделябре горели свечи. Графиня пробормотала нечто невнятное, взмахнула руками — и на столе появилась кружевная скатерть.
— Сейчас, мои хорошие… минутку… — Обойдя вокруг стола, графиня произвела руками несколько пассов, и на скатерти прямо из воздуха возникли всевозможные варенья да печенья вместе с посудой и кипящим самоваром. А из соседней комнатушки своим ходом приковыляли три стула с резными спинками и чинно встали у стола. — Прошу, гости дорогие! — пригласила графиня.
И откуда-то из пустоты на свободное место стола шваркнулось блюдо с гусем, обложенным печеными яблоками.