— Тогда я звоню ребятам и договариваюсь, ладно?

— Да, мы выезжаем в десять утра, — сказал Глеб и скрылся в шкафу.

Даша немедленно позвонила Стасу.

— В десять утра выезжаем, — выпалила она.

— Нет проблем, — отозвался рыжий. — За Ильей и Такэру я заеду. Где встречаемся?

— У нашего дома.

— Замётано. Глеб не возникает?

— Он согласен. Но аппаратура — наш секрет. Кстати, с ней все в порядке?

— Даш, сколько можно? Я ж сказал: не волнуйся…

— Ну да, не волнуйся! А подключаться куда?

Стас глубоко вздохнул.

— Даш, я не такой тупица, каким кажусь. Усилители я одолжил вместе с «фольксвагеном», в нем генератор. Час назад мы с Такэру все проверили, и он присобачил там какую-то японскую хреновину… Короче, звучок получился такой, что жильцы милицию вызвали. Ей-богу, Даш… не дергайся: все будет тип-топ. Лишь бы это вообще сработало.

Даша сглотнула ком в горле.

— Рыжуха, я тебя целую. До завтра.

Она дала отбой и, отложив телефон, принялась в задумчивости мерить шагами кухню. И по всем направлениям, как ни крути, у нее получалось два с половиной шага.

Над белым особняком синело небо и светило солнце. Вокруг особняка зеленел газон и пестрели цветочные клумбы. Графиня, одетая в ситцевый сарафан, в гневе сверкала глазами, и сдвинутая набок панама сидела на ней «а-ля чёрт возьми». Глеб едва сдерживал смех.

— Можете сердиться, Глеб Михайлович, можете обижаться! Но я высказала вам все, что на душе! — В такт своим словам графиня взмахивала тяпкой. — Лишь из обрывков разговоров ваших друзей я узнала…

— А вот подслушивать нехорошо, — ввернул Глеб. — Вам это вовсе не к лицу, графиня.

Щеки Натальи Дмитриевны вспыхнули.