— Неужели нам обязательно сидеть здесь? — спросил один из них, тщедушный парень с неприятным прыщавым лицом и злобным прищуром глаз. — Эти твари так воняют, что у меня кусок в горло не идет.

— Ты что, забыл, сопляк? — буркнул другой, постарше, с бляшкой сержанта. — Приказ был сидеть здесь и ждать… приказы не обсуждают. Или ты хочешь, чтобы Советник с тобой поговорил лично?

— Нет уж… — Солдата передернуло от отвращения. — Я лучше уж со змеей поцелуюсь. Я сюда пришел деньжишек подсобрать, а не мозги растерять, как все эти зачарованные.

Насчет деньжишек — это он говорил верно. Один из довольно большого числа добровольцев, что пришли под знамена герцогини после того, как ее победа стала очевидна, Прыщавый до этого знаменательного события предпочитал собирать деньги на большой дороге. Воином он был паршивым, а потому и в разбойном деле ему не слишком везло. Зато здесь, на службе у герцогини, было куда больше шансов набить мошну. И он с удовольствием пользовался этим, уже в двух приметных местах были закопаны увесистые кубышки с золотыми монетами… правда, рядом с одной из них покоился труп его приятеля, что по собственной глупости решил проследить, куда это соседа ночью понесло. Ну, сам и виноват.

— Рожи их мне не нравятся, — мрачно заметил он, снова кивая в сторону зомби. — Того и гляди на нас накинутся. Их же, сам видишь, раза в два больше, чем нас. А то и в три.

Прыщавый порядком гордился тем, что умел считать. Да и то сказать, как же не уметь-то… денежки, они счет любят, а в последнее время денежки у него водились…

— Да ты совсем дурень, скажу я… — заржал сержант и отхлебнул глоток из объемистой фляги, что была уже на две трети пуста. — Советник же приказал им без команды на людей не нападать. А зомби — они ж хозяина ослушаться не могут. Во всяком случае пока он жив. Ты давай не болтай, а иди-ка дровишек принеси, да побольше. Ночь еще долгая.

— А почему, как за дровами, так всегда я, сержант? — сразу набычился Прыщавый.

— А потому, сосунок, что я сержант, а ты — нет.

С этими словами немолодой воин зевнул, почесал брюхо и, свернувшись калачиком, закрыл глаза.

Поэтому он и не заметил, как среди зомби вдруг прошла волна движения. Гниющие солдаты медленно распрямлялись, невидящие глаза обшаривали все вокруг. Куда-то без всякого следа исчез приказ, что ограничивал их свободу… Человек в этом случае почувствовал бы удовлетворение, радость или что-то в том же роде. Чувства зомби были иными. Они изначально, с того самого момента, когда воля некроманта вернула их к жизни, стремились к одному — убивать. И теперь ничто уже не могло этому помешать.