Берсей велел оставить его одного. В хижине было две комнатки.
В одной из них горел очаг с дымоходом, выложенным вдоль стен.
Все вещи прежних хозяев вынесли; глинобитный пол застелили коврами, устроили лежанку; теперь, сидя на ней, Берсей молча глядел в догоравший очаг.
Оконце, на которое набегали струи дождя, дребезжало от ветра.
В хижине было прохладно и Берсей кутался в простое солдатское одеяло. За стеной негромко переговаривался с кем-то верный Аммар. Берсей догадывался: Аммар велел разыскать в Сенгоре лучшего лекаря. Возможно, лекарь уже прибыл. Аммар должен был предпринять меры предосторожности, так что лекаря вряд ли могли увидеть тысячники. Впрочем, тысячники, включая Руаба, остались в городе. Кто — в заботе о ночлеге для солдат, кто — в предвкушении богатой добычи. Здешние богачи сотни лет копили деньги, получаемые с переправы. Наверняка богатства в Сенгоре не меньше, чем в Каффаре, только оно не бьет в глаза показной роскошью.
— Ничтожный городок… Ничтожные людишки… — Берсей поежился.
Ему действительно нездоровилось. Запах гнилой рыбы преследовал его уже несколько дней. Здесь, в хижине, Аммар все опрыскал таосскими благовониями, но застарелая вонь все равно давала о себе знать.
Разрушить этот городишко. Истребить жителей. Заселить развалины пришлыми, более надежными людьми, ничего не смыслящими ни в реках, ни в перевозах… Или нет — построить, наконец, мост. Это было бы действительно великим деянием, которое оставило бы имя Берсея в веках…
Сейчас же имя Берсея означает одно — смерть. И, кто знает, не назовут ли его через тысячу лет Берсеем-Убийцей, Берсеем, Несущим Тьму? И развалится мост, и река изменит русло — а имя Берсея останется вечным проклятием…
— Аммар! — крикнул Берсей. Пусть зовет своего рыбного лекаря…
АМАЙВА
АМАЙВА
Весь день и часть ночи Лухар крался за шедшим на юг войском. В темноте он потерял ориентиры, стоило лишь намутцам отвернуть от реки. Кажется, под копытами коня была дорога — размокший, разбитый проселок. Вскоре конь стал оступаться, его ноги разъезжались по грязи. Лухар бросил коня и побежал. Войско передвигалось стремительно — Лухар бежал изо всех сил, лишь время от времени делая остановки, чтобы перевести дух.
Ближе к рассвету дождь сошел на нет. Дорога спускалась в широкую котловину, в центре которой было огромное озеро.
Намутцы обогнули его, и наконец впереди показался поселок.
Точнее, это был военный лагерь, давно и хорошо обжитый.
Скопище палаток и хижин, никак не огороженное, со своими улицами и переулками.
Остановившись на пригорке, в роще бамбука, Лухар следил, как конница сотня за сотней втягивается в поселок. Их встречали криками, задымили костры, залаяли собаки.