— Выслал, повелитель.

Подставив руки, Музаггар подождал, пока ординарец надевал теплую безрукавку.

— Ну, тогда чего же ты хочешь еще?

Чеа глубоко вздохнул.

— Немедленно выступать.

Музаггар открыл рот и забыл его закрыть.

— Лошади отдохнули, люди — тоже. Нас ждут в Ушагане, повелитель. А до него еще…

— Знаю сам! — оборвал его Музаггар. Обвел взглядом холмы и горы, махнул рукой. — Хорошо. Вызови Эттааха. И сворачивай лагерь.

* * *

Утро было сырым и холодным. Плотный, зябкий туман опустился на горы, и в тумане потонули зеленые склоны, деревья и дорога, петлявшая между холмами.

Из тумана выплыла черная фигура всадника. Чеа подскакал к повозке Музаггара. Темник выглянул, кутаясь в верблюжье одеяло.

— Впереди Одаранта, — сказал Чеа. И добавил: — Привал на берегу?

Музаггар неохотно кивнул и снова спрятался в повозке.

Внутри он улегся, пробормотал:

— Одаранта. Таиль. И Туайза. Осталось всего три реки… — вздохнул, устраиваясь поудобней, и, когда повозка снова тронулась, задремал под мерное покачивание.

* * *

Но подремать не удалось: повозка внезапно остановилась, заглянул Чеа:

— Повелитель! Дозор привел послов.

— Каких еще послов?.. — Музаггар завозился, приподнялся. Ему пригрезились три белокурых девушки, с которыми он только что приготовился купаться в мраморной купальне у себя дома, в Ушагане. Девушки уже разделись и, дурачась, стаскивали с него штаны.

Возле повозки горел костер, приподнимая молочные волны тумана.