— И что ж это за травка такая?

Старушка снова усмехнулась, взяла ковшик из его рук, выплеснула воду и неожиданно предложила:

— А не хочешь ли ты, путник, перекусить?

— Хм… — настороженно хмыкнул Вотша и в тон старушке поинтересовался: — А не подмешаешь ли ты мне, матушка, в еду какой-нито другой травки?

Тут старушка уже откровенно улыбнулась и пропела своим удивительно чистым и звонким голоском:

— Не бойся, милый, теперь у меня на тебя другие виды… Да и ты, со своим нюхом, похоже, сразу почуешь подмес!

После этих слов старушка повернулась и, не дожидаясь согласия юноши, стала подниматься на невысокое крылечко, словно бы и не сомневаясь, что изверг последует за ней. И Вотша действительно не обманул ее ожидания.

Домик сразу показался Вотше маленьким, сеней в нем не было, и когда он следом за старушкой вошел в переднюю комнату, она оказалась просто крошечной. В правом от входа углу располагался примитивный очаг, в котором горел небольшой, осторожный огонь. Над огнем, на кованой цепи, подвешенной в дымоходе, висел металлический котелок, прикрытый крышкой, в котелке что-то лениво побулькивало. Напротив очага стоял столик, за которым с трудом могли разместиться двое, и около него две невысокие скамейки. Старушка, махнув рукой в сторону столика, проговорила:

— Присаживайся, изверг. — А сама направилась к шкафчику, стоявшему в третьем углу, а в четвертом углу комнатки, как заметил Вотша, висела трехъярусная полка, на которой стояли совсем маленькие и абсолютно одинаковые горшочки, горлышки которых были перевязаны чистыми тряпицами.

Вотша аккуратно присел к столу и принялся наблюдать за быстро перемещавшейся по комнате хозяйкой. Та выудила из шкафчика три глиняные ложки — две небольшие и одну разливальную, две тоже глиняные миски и солонку. Затем она возникла около стола, на который поставила одну из мисок, обе маленькие ложки и солонку, а в следующее мгновение была уже около очага и, сдернув с котелка крышку, принялась наполнять миску густым варевом. По комнатке поплыл такой запах, что Вотша ощутил спазм голода и одновременно закрыл от предвкушения предстоящего удовольствия глаза. Когда он, вдохнув с наслаждением аромат еды, снова открыл глаза, на столе уже присутствовали обе наполненные миски, небольшая тарелка с нарезанным крупными ломтями хлебом и две странно большие, грубо вылепленные кружки, наполненные темным шипучим квасом. Старушка сидела напротив Вотши и легко постукивала по своей миске ложкой.

Увидев, что ее гость открыл глаза, она улыбнулась и быстро проговорила: