Стурм тоже пытался разглядеть Рейстлина. Когда он его увидел, то коротко кивнул и показал большой палец. Маленькая рука показалась из–за спины Стурма и помахала. Кендер и рыцарь были готовы.

Рейстлин повернулся к арене. Ему не пришлось долго искать свою сестру. Китиара стояла вместе с другими просителями возле самой арены.

Как будто почувствовав его взгляд, Кит улыбнулась своей кривой улыбкой. Рейстлин с какой–то обидой понял, что она была спокойна, расслаблена, даже веселилась.

В отличие от него.

Когда последние зрители торопливо прошли на свои места, двери закрылись. В Храме стало темно. В жаровнях, стоявших на арене, вспыхнул огонь. Началось пение. Вошли жрецы и жрицы, несшие очарованных змей в корзинах. Скоро должна была появиться Джудит. Звездный час Рейстлина приближался.

Он был напуган. Он очень хорошо знал, что так мешало ему, он знал признаки этого — боязнь публики.

Рейстлин испытывал эту боязнь прежде, но только в легкой форме, перед представлениями на маленьких ярмарках в Утехе. Страх всегда исчезал, когда он начинал свое представление, и больше не беспокоил его.

Он никогда раньше не выступал перед таким количеством зрителей, которые, к тому же, будут настроены враждебно и недоверчиво. Он никогда не рисковал столь многим. Его страх был в сотню раз сильнее, чем он представлял себе.

Его руки были холодны как лед, пальцы не слушались его, так что он не был уверен, что сможет хотя бы достать свиток из футляра. Его желудок болезненно сжимался, и пару ужасных секунд он думал, что ему придется пойти на поиски уборной. Во рту у него пересохло. Он не мог произнести ни слова. Как он собирался произносить заклинание, если не мог говорить? Он обливался холодным потом, и временами его передергивало от холода. Его ноги налились свинцовой тяжестью.

Его представление обещало окончиться позором и бесчестьем. В довершение всего под конец его наверняка вырвет на свои же одежды.

Высокий Жрец начал говорить. Рейстлину было все равно. Он сидел ссутулившись, чувствуя себя жалким и смертельно больным.

Появилась Высокая Жрица Джудит в своих небесно–голубых одеждах. Она произносила свою приветственную речь. Рейстлин ничего не слышал из–за шума в его собственных ушах. Его время неумолимо приближалось. Карамон выжидающе смотрел на него. Где–то в темноте за ним наблюдала Кит. Стурм ждал его сигнала, как и Тассельхоф. Они ждали его, рассчитывали на него, зависели от него. Они бы поняли его неудачу. Они были бы добры к нему, ни в чем бы его не упрекнули. Они бы жалели его…

Джудит опустила руки. Рукава спадали складками, укрывая ее ладони. Она готовилась произнести заклинание.