Боль в распухшей челюсти отдавалась во всей голове Рейстлина. Веревки врезались в его запястья, а жрецы не упускали случая пнуть или толкнуть его, если он шел недостаточно быстро. Он старался оставаться на ногах, зная, что если упадет, его могут просто–напросто затоптать. Все это казалось ему таким нереальным, ненастоящим, что он не чувствовал страха.

Страх придет позже. Сейчас он находился в кошмаре, в чудовищном сне, из которого не было выхода.

Свет факелов слепил его. Он ничего не видел, кроме мелькающих мимо лиц — ухмыляющиеся рты, любопытно пялящиеся глаза — лиц, которые на миг освещал факел и которые тут же исчезали в темноте, чтобы на их месте появились другие. Промелькнуло печальное, жалостливое, испуганное лицо той молодой женщины, у которой умерла дочка. Она протянула к нему руку, как будто желая помочь, но жрецы грубо оттолкнули ее.

Вдали уже виднелся Храм Бельзора. Очевидно, в пожаре пострадали только внутренние части, но не само каменное здание. Перед храмом, на большой поляне, заросшей травой, уже собралась толпа, наблюдающая, как человек в небесно–голубых одеждах врывал в землю деревянный столб. Другие жрецы носили к столбу вязанки дров.

Многие жители Гавани помогали жрецам складывать гору из хвороста. Некоторые из них, которые еще несколько часов назад насмехались над жрецами, смеялись теперь над ним и отпускали издевательские замечания. Рейстлин не удивился. Это было всего лишь еще одним доказательством человеческого уродства. Пусть бельзориты продолжают надувать, грабить и обманывать их. Они стоят друг друга.

Жрецы вели Рейстлина по узкой улице к храму. Они уже приближались к столбу, и где же был Карамон? Где были Кит и Танис? Что, если жрецы нашли их, преградили им путь? Что, если сейчас они бились насмерть на ярмарочной площади? Что, если — леденящая кровь мысль — они решили, что пытаться спасти его бессмысленно, и сдались?

Толпа подхватила пение, исступленно выкрикивая «Бельзор! Бельзор!». Надежды Рейстлина угасли, и их место в душе Рейстлина занял страх. Тут дикое пение, крики и хохот были перекрыты звучным голосом:

— Стойте! Что здесь происходит?

Рейстлин поднял голову.

Посреди улицы, перекрывая путь жрецам, между костром и его жертвой стоял Стурм Светлый Меч. В свете многочисленных факелов Стурм выглядел впечатляюще. Высокий и бесстрашный, с воинственно топорщащимися усами, он казался старше своих лет. В руке он держал обнаженный меч; лезвие отражало пламя факелов, и казалось, что в мече заключен собственный огонь. Он держался гордо и уверенно, хладнокровно и решительно; каменная скала посреди бурлящего моря хаоса и шума.