Не уверена, что Коломбина поняла, что происходит. Возможно, она решила, что это ardeur и захотела воспользоваться этой брешью, которая показалась ей нашим слабым местом. Она снова направила свою силу на паству, но сделала это так мощно, что предыдущая попытка показалась только разогревом. Тогда она просто притворялась, что ударила. А теперь ее сила пронзила вампиров, словно пылающий меч. Там, где он их касался, они начинали орать, и связи со мной и Жан-Клодом начинали рушиться. Такое впечатление, что она могла в буквальном смысле отрезать метафизические связи, как непрочные веревки.

Одна из вампиров, чья связь с нами была перерублена, с криком упала на четвереньки в проходе, прямо у моих ног. Не знаю, что она чувствовала, но ей наверняка было больно. Еще один протянул ко мне руку, его серые глаза были широко раскрыты. Он закричал:

- Мастер, помоги мне!

Но тянулся он не к Малькольму и не к Жан-Клоду, а ко мне.

Я взяла его за руку, даже не задумавшись. Его рука была больше моей, так что она обхватила мою полностью, но, едва он ко мне прикоснулся, как сразу перестал орать. Он вышел из-за скамейки и повис на мне. Он цеплялся за меня так, словно я осталась единственной безопасной гаванью в мире. Я крепко обняла его в ответ, и ощущение кожи Белль Морт ушло, сменившись ощущением реального мужского тела в моих руках. Девушка на полу подползла ко мне и вцепилась в мою ногу. И она сразу же перестала кричать.

Девушка обхватила наши ноги - мои и неизвестного вампира. Я принадлежала линии Белль Морт. Я знала, как унять боль. Я знала, как вернуть их, сделать их снова своими.

Я подняла лицо к сероглазому вампиру. Он наклонился ко мне, и я, взяв его лицо в ладони, приподнялась на цыпочки. Его рот нашел мои губы, и мы поцеловались. Губы его были сухими, нервными, напуганными, но я сумела сделать то, что раньше никогда мне не удавалось: смогла вызвать толику ardeur’a. Теперь-то я поняла, словно на меня внезапно снизошло озарение, что ardeur’у вовсе не обязательно быть океаном. Достаточно одной капли, чтобы только смочить губы. И я передала ему эту крохотную часть силы, вдохнула ее ему в рот. Обнаружила обломки того, что сломала в нем Коломбина. Она сделала это с силой, причинив боль, что должно было послужить предупреждением. Она показала им муки, огонь, способный сжечь и уничтожить их, если они не захотят ей повиноваться. Я же предложила поцелуй. Предложила нежность. Любовь, наконец. Если бы за несколько мгновений до этого я не попробовала на вкус силу Малькольма, мне бы это, скорее всего, не удалось. Но его намерения были настолько чисты и неэгоистичны, что ardeur словно обнаружил для себя новое блюдо. И я подала им это блюдо, предложила выбор. Я предлагала им спокойную воду и безопасность. Коломбина же предлагала насилие и наказание. Она угрожала. Я обещала.