— Цельный день в огороде ковыряется. Все одно ей в чьем, и платы за помощь не просит. Вы токмо не подумайте, ваша милость, никто ее работать не просит и уж тем паче не принуждает. Она сама. Поначалу-то она с вами сидела, а потом вышла, походила по улице и за огород взялась.

«Монашеское воспитание», — подумал ди Тулл.

Из тех скудных сведений, что ему сообщили о «трофее» до того, как все началось, было ясно: Яну тайно держали в небольшом монастыре, затерянном в глухомани. Там девушка жила под неусыпной опекой десятка монахинь и под охраной четырех рыцарей ордена Очищающего Пламени.

И монахини, и рыцари уже мертвы. Как мертва его дружина — одна из лучших, состоявших на службе Башни. Как мертв легенда братства — Ворон, знаменитый рыцарь и опытный боец, на четвертом десятке лет вдруг открывший в себе магические способности и ставший боевым магом. Как мертвы все братья-экзекуторы, принявшие последний бой в Башне, некогда считавшейся неприступной и несокрушимой.

Все мертвы… Он еще долго не устанет повторять себе это снова и снова.

Все. Мертвы. Потому что своими жизнями выкупили право на жизнь для этой девочки.

И для него заодно…

Кастор не знал, в чем сущность и истинное предназначение «трофея». Равно как и не знал он, что тринадцать лет назад для того, чтобы решить ее судьбу, в условиях строжайшей секретности собирался Великий Совет Строгой Церкви, протоколы которого никогда не вносились в церковные анналы. Но даже круглому дураку было бы ясно, что тайна девушки, оплаченная столь многими смертями, стоит того, чтобы за нее драться против всего мира.

— …словно монашка какая. За все время даже слова не вымолвила, — продолжала рассказывать хозяйка, не замечая, что постоялец уставился в одну точку и сосредоточенно

думает о чем-то своем.

Кастор тряхнул головой. Он еще узнает, что такого замечательного в его спутнице. А пока достаточно, чтобы она просто находилась рядом.

— Где она сейчас? — прервал он жену старосты. — Кто?

— Девушка! Приведите ее сюда!

— Ах! Да-да, сей же час, вашмилость!

Несмотря на свою тучность, селянка проворно развернулась и выбежала из комнаты. Кастор осторожно спустил ноги на пол. После трех дней, проведенных в беспамятстве, мышцы казались вялеными. Старший экзекутор попытался встать, но в глазах потемнело — приступ слабости заставил его вновь опуститься на подушки. Кастор в раздражении стукнул кулаком по бедру. Мощи Архангелов! Сейчас силы ему нужны как никогда.

Оглядевшись, ди Тулл обнаружил, что нигде не видит своей одежды. А встречать обнаженным девушку, выросшую в строгом монашеском воспитании, было несколько… неправильно. Вздохнув, рыцарь с ворчанием залез под одеяло, стараясь лечь так, чтобы не потревожить забинтованное плечо.