Что мучило сейчас Юлия, отчего вздыхал он, морщился, как от зубной боли, и разве что не постанывал временами, пристукивая по колену кулаком, так это не пятна. Пятна сомнений не вызывали. Юлий сомневался в себе. Нужно было бы обладать, наверное, особого рода изворотливостью, чтобы подыскать оправдание тому бесспорному обстоятельству, что, выслушав сенных девушек, с благосклонным вниманием склонив ухо ко всякого рода шептунам и соглядатаям, Юлий так и не собрался с духом высказать свою государеву волю. Натужно пошучивая, он не усматривал как будто ничего примечательного в испоганенном кровью ковре.

А милого оборотня с белыми, как снег, волосами и светлым взглядом пора было брать к пытке.

Некоторое утешение можно было находить в том, что многое вроде бы не сходилось. Не сходилась с кровью улыбка. И трудно было понять, что же действительней, в чем больше правды, — в несомненности задубелого, тухлого пятна или в ускользающей, такой ненадежной в судебном смысле улыбке.

Между прочим, не много объясняло и то вызывающее раздумья обстоятельство, что в день кровавого превращения в покоях государыни видели неведомо как проникшую туда молодую женщину — Седовласка велела выставить ее вон. Истерзанная, со следами побоев незнакомка эта, как уверяли очевидцы, имела замороченный вид и двигалась как бы не по свое воле, как ходячий труп с пустым взором. И в лице ни кровинки. На этом сходились решительно все свидетели.

Нужно же было что-то делать! Этого нельзя было спускать. Сердце Юлия сжимала тоска.

Внезапно озлившись на самого себя, он хлестнул коня, конь бросился узкой улочкой, вскинув сердито задом, и в тот же миг Юлий рванул поводья — да поздно! Не охнув, девушка, что заступила дорогу, грянулась наземь. С невнятным восклицанием на устах Юлий соскочил.

— Вы не расшиблись? Простите меня ради бога!

— Юлька! — сказала она, цепляясь, чтоб приподняться.

— Что с вами? — похолодел он в предчувствии новых открытий.

— Юлька! — сладостно тянула она, как чумная.

Похоже, девушка не особенно пострадала, упавши не столько от толчка даже, сколько от внезапности столкновения и от испуга. Она поднялась без особых затруднений, как только Юлий прихватил под руку, чтобы помочь.

Молодая женщина, что притязала на самое теплое и сокровенное знакомство с князем, отвела со лба роскошные, но несколько путанные, не мытые волосы и с расслабленной, развязной, быть может, улыбкой покачала головой, когда Юлий потянулся к кошельку. Лицо ее могло бы останавливать взор приятными правильными чертами, но сейчас обращало внимание недавно поджившими ссадинами и синяками.