— Прости, — прошептал он, бережно целуя белую макушку.

Он понял. Он испытывал не обиду, а гордость. Гордость оттого, что имеет непостижимую, необъяснимую, ничем не заслуженную власть над чувствами и душой этой чудесной девушки, великой и могучей волшебницы.

— Я сама не знаю почему, — прошептала она ему в грудь. — Не знаю… Мне больно… больно… — Она запнулась, вздыхая, чтобы перебраться через несколько слов. — Оттого… Это оттого… Зимка отняла у меня самое дорогое, она украла — лучшую пору наших отношений. То, чего не вернуть. Ты смотришь на меня, как на продолжение… как на продолжение… как… — Слезы мочили ему рубаху, капали в прорехи, ожигая живот. Золотинка не поднимала головы.

Юлий бережно ее гладил, прощупывал проступающий под платьем позвоночник, обнимал плечи и теребил волосы… не смея возражать, потому что Золотинка была права. Все Золотинка знала и понимала, все прожила она чувством. И Юлий, честно прислушиваясь к себе, не мог не сознаться, что не так-то просто на самом деле отделить одно от другого, разобрать две Золотинки между собой — проросли они друг в друга плотью. И Юлий… Юлий любил эту и любил ту, потому что отдал той нечто такое, что уж нельзя вернуть. Как ты вернешь то, что отдал? В сердце его проникла грусть.

— Когда-то, — молвил он с деланным смешком, — помнишь, я угрожал тебе, что брошусь со скалы, только коснись! И вот, чем это обернулось! Я бросился за тобой с обрыва, как сумасшедший. А потом… потом, — он фыркнул, пытаясь выказать чуть больше небрежности и легкомыслия, чем это было ему по силам, — потом ты не дала себя коснуться… Если бы ты только знала, как стыдно. Стыдно.

Золотинка лежала в его ногах, уткнувшись куда-то в живот и подняла голову как раз, чтобы принять на щеку упавшую сверху слезу. Он покривился, отрицая эту слезу гримасой.

— Она, — сказала Золотинка, не отираясь, — она, — сказала она, подернув плечами, как в ознобе, — она отняла у меня даже свадьбу.

Юлий подвинулся распрямиться. Такого рода частность и не всходила ему на ум.

— Ты хочешь свадьбу? — спросил он, соображая, какая тьма нравственных, правовых и общегосударственных затруднений ждут его на пути через повторную свадьбу с одной и той же княгиней.

— Ну, это невозможно, — возразила Золотинка, опять его удивляя. — Это было бы нелепо и глупо. Мы оба чувствовали бы себя преглупо. Потерянного не вернешь.

— Может… тайную свадьбу устроим? — осторожно предложил Юлий, сразу же понимая, что это еще хуже.

Она только хмыкнула — но очень выразительно. Она умела смеяться над собой и не затруднялась этим.